СОЗ
Шрифт:
– Кто вы? — спросил он, отчаянно пытаясь сдержать свой страх. Отчасти оппозиционеру это удалось.
– Идём с нами, если хочешь жить! — металлическим рыком ответил один из «пришельцев».
– Но кто вы?
– Те, кого ты очень сильно разозлил, парниша! — Алексею показалось, или второй голос совершенно точно был женским… — У тебя есть два варианта — ты идёшь с нами, или мы уходим без тебя.
– А какой лучше?
– Ну, для нас — если ты останешься здесь. Ибо те, кто там сейчас хочет войти в здание, вот-вот договорится с твоей охраной. А тебя эти люди не простят, это уж, как пить дать. Шеф, конечно, в милости и человечности своей попросил привезти тебя живым — но мы ведь могли и не успеть, а?
– Точно, — прогудел тот, кто произнёс фразу из «Терминатора». — Так что, мужик, оставайся здесь, ибо на таких, как ты мне даже пулю жалко. Шеф, попросил, конечно доставить тебя живым — но именно, что «попросил», а не «приказал»…
–
– Вот ещё, руки об тебя пачкать… Бегом!
Вслед за бойцами неясного подразделения Оральный вышел из когда-то своего кабинета. Они прошли недалеко — в соседней комнате стояло мощного вида сооружение, оказавшееся летательным аппаратом — он был небольшого размера — не больше микроавтобуса, но, тем не менее, выглядел таким же бронированным и защищённым, как и «пришельцы». Алексея посадили в отсек, в самой корме аппарата, ничего, напоминающего иллюминаторы, там просто не было. Сам полёт Оральному не понравился — его нельзя было назвать ровным, или плавным — казалось, пилот специально вёл машину так, чтобы доставить Алексею как можно больше неудобств.
Летели недолго — хотя последний отрезок пути показался оппозиционеру каким-то странным — были моменты, когда желудок буквально поднимался к горлу, накатывала тошнота. Конечно, Оральный летал на самолётах, и попадать в воздушные ямы несколько раз ему приходилось. Но эти «воздушные ямы» были какими-то не такими, как раньше. Но, Алексей пока не придавал этому никакого значения. Его больше беспокоило то, что теперь все его деяния просто пошли прахом. Всё, что он делал, якобы, для того, чтобы сделать страну лучше (а на самом деле, исключительно для того, чтобы расшатать ситуацию), всё теперь вышло наружу. И теперь уже никакой речи о том, чтобы начать всё сначала, и быть не могло — эти парни, которые его захватили, казались не настроены на то, чтобы отпустить его с миром. «Если только — покоиться с миром», — мрачно пошутил Алексей.
Двери отсека распахнулись, и Орального вывели из летательного аппарата. Во всём теле была какая-то невероятная лёгкость, усилия, которые он, сам того не сознавая, тратил на шаги, казалось, могли оторвать его от пола. Это, а также то, что вскоре они прошли через двойные двери, которые, кажется, могли закрываться герметично, навели Алексея на мысль. «Мы что — в космосе?», — подумал он. — «Может, правительство и не соврало, когда оно говорило про эти «Силы обороны Земли»? Значит, это настоящая космическая станция? Но… ведь не с нашим уровнем технологий такое строить…». Размышления оппозиционера закончились вместе с их дорогой — он оказался в помещении, в котором располагались лица, ему знакомые — почти вся российская оппозиция, лица незнакомые — у дверей живыми статуями застыли те же (или другие «десантники»), и человек в чёрной форме. Форма несколько напоминала морскую, на плечах были генеральские (или, скорее, адмиральские) погоны. На левом плече кителя на велкро была нашивка с российским триколором, на правом — какая-то эмблема, которую Оральный не смог рассмотреть.
– Так, граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы, — начал адмирал. — Хотя, конечно, насчёт алкоголиков я, конечно, зря… Но, тем не менее — кто из вас хочет поработать?
– Да как Вы смеете! — начал один из оппозиционеров, насколько Алексей знал, из «ПарНаСа». — Мы уважаемые люди, и тут нас хватают, привозят сюда… Это военный произвол! Я буду жаловаться!
– Можете жаловаться, — сказал адмирал, только вот в его голосе вдруг «прорезался» металл. — Жаловаться вы можете, сколько угодно — сами себе и друг дружке. Вот хоть ужалуйтесь здесь мне. Никто к вам никаких «левозащитников» не пропустит, и мучениками вы для сочувствующих не станете. Да, и Запад вам тоже не поможет. Просто потому, что они тоже, тех, кто пытался что-то там вякать про «военный произвол» и прочие непотребства просто расстреляли. А чтобы жаловаться было интереснее — сейчас вы все возьмёте вон там, в углу, тетрадки, ручки — и напишете, каждый, явку с повинной. Мол, я, такой-то, такой-то, виноват в том, что расшатывал политическую обстановку в Российской Федерации. Я готовил акции протеста и провокации против законной власти. Кстати, подонки, если вы ещё не поняли, то с сегодняшнего дня, на территории страны введено военное положение. А это значит, что по законам военного положения, я имею полное права всех вас — расстрелять. Так что, мой вам совет — пишите явку с повинной. Живее будете.
Было видно, что «парнасовец» имеет много чего сказать, но адмирал его слушать даже не собирался. Он просто вышел из помещения. Вслед за ним ушли и «десантники». Дверь закрылась, чавкнув напоследок уплотнителем. Щёлкнул замок. Оппозиционеры остались наедине со своими мыслями и соображениями.
…Оставив оппозиционеров в камере, я прошёл в свои апартаменты. На самом деле, разрешение на операцию я получил у Президента уже после того, как начал её — во всяком случае, про хакерские атаки он не
Когда мы ознакомились с тем, что было в компьютерах оппозиционеров, мне чуть плохо не стало — там столько грязи было… Причём, лжи было намного больше, чем правды. В ход шло всё — фотошоп, видеомонтаж, и прочие достижения цивилизации. Нет, конечно, среди наших политиков хватало мерзавцев и прочих… нехороших людей. Один вон, до сих пор дулся на некоего «капитана первого ранга» который отказался покатать его на истребителе, мотивируя это тем, что у этого политика просто не выдержал бы организм. Да, я немного «слукавил», но… это и в самом деле был не шибко хороший человек. Но — для начала, таких было не так уж и много, а во-вторых, с ними боролись. Да, приходилось это делать не настолько быстро, насколько хотелось бы, но, это уже другое дело.
Но дело даже не в том, кто именно «рулил» страной. Дело в том, кто хотел прийти им на смену. Скандалисты, сторонники «европейских ценностей» — причём, не тех, которые действительно стоило бы уважать — культуру производства, хорошие дороги или уважения к старикам. Нет, они тащили из Европы и США именно, что всякую гадость — например, «свободу», причём, не ту свободу, которая граничит с ответственностью — свободу выбирать и отвечать за свой выбор, а ту «свободу», которая означает творить всё, что угодно и не отвечать ни за что. Свободу принимать наркотики, свободу женщины становиться проституткой — как в Голландии, например. Или свободу устраивать разного рода гей-парады — которые сами геи ненавидят, кстати говоря. Самое противное, что у этих клоунов были сторонники, которые были просто уверены, что их притесняют в правах и свободах. В общем, всё это было настолько мерзко, что, если бы не мундир, если бы не звание и ответственность, которые всё это на меня накладывало, я просто сейчас зашёл бы с бластером в ту камеру, где сейчас сидели оппозиционеры — и перестрелял бы их всех с большим удовольствием.
У меня перед глазами стояли сцены протестов, которые прокатились по США, когда те тоже ввели мобилизацию. Можно как угодно относиться к американцам, можно их любить или не любить, но уважать их можно — и нужно. Там тоже на улицы кто только не выходил — от хиппи до феминисток. Лозунги были самые разные — от «Не допустим второго Вьетнама!», до «Убить всех мужиков!». Федеральное правительство, недолго думая, ввело Национальную Гвардию, сразу же разрешив бойцам стрелять на поражение. Да, все эти бунты были подавлены максимально быстро и максимально жестоко. Так как в США — каждый второй считает себя «крутым юристом», немедленно были поданы сотни жалоб и исков. Президент США (хоть и не самый хороший человек, который правил страной), подписал приказ о присвоении контингенту СОЗ ограниченных возможностей действия на территории США. Десантники СОЗ навестили всех этих «адвокатов и юристов». После беседы с закованными в тяжёлую броню десантниками, как будто сошедшими со страниц «Звёздного Десанта», все вопли в адрес правительства прекратились.
Когда я просматривал записи из США, я невольно улыбнулся той эффективности, с которой американцы решили свои проблемы — я слишком хорошо знал, например, о том, как различается образ американского военного, созданный российскими журналистами и настоящий американский военный, среди которых у меня теперь было немало знакомых. Например, коммодор Норман Миллис, который командовал «Нью-Йорком», был очень даже компетентным офицером, грамотным и толковым специалистом. В бою «Нью-Йорк», проявил себя очень хорошо, теперь, по традиции, его броню украшали силуэты кораблей, по которым линкор вёл огонь. Кстати, традиция мне понравилась — и теперь все наши корабли «примеряли» на себя такие «украшения». Много у меня было знакомых, также, среди пилотов и десантников американского контингента. И не было среди них, ни геев, ни трансов, ни прочих «извращенцев», как называли их у нас. Да, американцы относились к таким меньшинствам более, что ли терпимо, чем мы, но в Вооружённые Силы путь им был заказан. Ну, как заказан — никого не волнует, с кем ты спишь на гражданке — но, надев форму, изволь не бравировать этим направо и налево. Не навязывай свою ориентацию и не истери по поводу того, что ты такой весь из себя «избранный» — а в чём эта «избранность-то»? — а просто делай своё дело, исполняй приказы — и проблем не будет. Снял форму, вышел за территорию базы — и можешь быть кем угодно. Но — пока на тебе форма, пока ты военнослужащий — ты не гей, не лесби, а просто военный.