СОЗ
Шрифт:
Но, кажется, оппоненты не поняли моего благородства — у двоих из них со щелчком раскрылись лезвия выкидных ножей. Ну что же, сами решили по¬-плохому. И что самое интересное — книжек никто из вас, парни, явно не читал. По крайней мере, Хайнлайна. А там хорошо сказано, что один обученный боец будет гораздо сильнее толпы вот таких… «деятелей», которые больше мешают друг другу. Южане, мешая друг другу, снова рванули ко мне. Я немного постоял на месте, давая им набрать скорость, после чего резко ушёл с траектории атаки, сопроводив одного из них хорошим таким пинком. Я пожалел, что на мне сейчас лишь форменные туфли, а не тяжёлые «говнодавы» от полевой формы. Тем не менее, одну из поставленных целей мой удар выполнил — южанин рассвирепел просто по полной программе. Вот
«Горец» бросился на меня. Я снова шутя ушёл от его удара. На этот раз я несильно ткнул его кортиком в «полупопие». Несильно — но чувствительно, чтобы разозлить ещё сильнее. Разворот, атака — уход, тычок. Товарищ кричит ему, чтобы он прекратил. Товарищ молодец, понимает, что я развлекаюсь. За это я, наверное, его не стану убивать… А вот этот… Этот доиграется.
Снова атака, и на этот раз я решил, что хватит игр. Уход с траектории, подножка — чечен просто летит носом вперёд. Прыжок — и у него на спине оказывается более сотни килограммов. Колено упирается в позвоночник, я наклоняюсь и захватываю его за горло. Мне как бы тоже не особенно приятно так сидеть, скрючившись, но чечен даже и дышать почти не может. Он хрипит.
– Что-что ты сказал? — издевательским тоном говорю я. — Я не расслышал, можно повторить?
– Слушай, отпусти его, да! — говорит тот, который без акцента, который «молодец». — Мы всё поняли.
– И что же вы, сыны гор, поняли? Что опасно нападать на того, кто сильнее? А как нашим солдатам головы отрезать — это вы тоже поняли?
– Мы не отрезали. Мы вообще детьми тогда были…
– А какого же рожна здесь себя так ведёте? Здесь вам не дома!
– Отпусти просто. Больше не будем!
Может, и стоило этому «деятелю» голову отрезать, не знаю. Но я понял, что сам не хочу этого. Встав, я рывком за шиворот поднял чечена на вытянутой руке и швырнул его к раненому и «молодцу»:
– Валите отсюда, пока я добрый. И ещё раз увижу — пристрелю, как бешеных собак!
Они «свалили». Я дошёл до штаб-квартиры, оттуда первым же челноком вылетел на борт «Советского Союза». Пришёл в свою каюту, разделся, принял душ. Лёг на спальную платформу, убрав полностью гравитацию, и в невесомости стал просто размышлять о сегодняшнем.
Готовы ли люди к тому, чтобы открыться им? Готовы ли они к знанию, что, помимо их обычной жизни, есть и другой мир — мир, в котором чтобы выжить, надо работать вместе, мир, в котором тебе надо доверять тому, кто рядом. Экипаж корабля — это семья, и живёт по принципу: «Один за всех — и все за одного». Это я понял, ещё пока ходил на эсминце по Солнечной. А на Земле… На Земле я такого почти и не встречал. Мне приходилось бывать в разных коллективах — и нигде я не видел такой сплочённости, как у нас. Конечно, может быть, дело было и в том, что «случайных» людей у нас почти и не было, каждого, кто подвергался вербовке, изучали и проверяли не один год. Но всё равно — неужели люди до такой степени ненавидят друг друга? Вот сегодня, эти южане, что решили напасть — чего им не хватало? Я встречал таких, и у нас в Пензе, и в Москве — жили они небедно. Уж богаче, например, чем некоторые мои знакомые из «прошлой жизни». И, тем не менее, решили напасть. Вот чего им не хватало? Денег? Так ведь понятно, что такими налётами денег не заработать. Жажда насилия их погнала? Возможно. Они чувствовали себя хищниками, а людей — жертвами. Рано, слишком рано было бы объяснять людям, что мы есть. Многим сейчас, после десятилетий промывания мозгов и потреблядства космос вообще неинтересен, им важнее новый гаджет, или сто сортов колбасы. Кто-то считает, что всего важнее его личное счастье, а не какие-то там Силы Обороны Земли. Мало ли, что там, в космосе — а вот его личный «Крузак», или «Тесла» гораздо важнее. И, к сожалению, таких людей было слишком много.
Так, за размышлениями, я и заснул. Утром, после разминки и завтрака, я посмотрел результаты работ по обслуживанию корабля, поставил свои резолюции везде, где это требовалось, после чего занялся текучкой. Работа капитана (или
Ещё через пару часов я поставил последнюю резолюцию на документе — и буквально «стёк» с кресла. Сил уже просто не было. Я даже не услышал, как к креслу подошла Олеся и положив руки мне на плечи, стала их разминать.
– Знаешь, мне часто приходилось видеть такое в кино — но я даже не представлял, что это так здорово.
– Много всего?
– Ты даже не представляешь. И не всё я даже могу понять. Например, мне пришлось общаться с представителем НИИ двигателестроения. Их специалист хотел попасть в двигательный отсек ради каких-то замеров. Только его, видите ли, забыли предупредить, что около сопел, вообще-то, фон повышенный.
– Мужик зажарился?
– Да нет, догадался скафандр надеть. Просто написал жалобу, что его не предупредили. И прочее — часто в таком же жанре… Третий день, как прилетели, а я назад хочу. Там хоть с такими вещами не приходилось сталкиваться.
– Иди ко мне, думаю, я помогу тебе расслабиться…
– Увы, не могу пока. С одним завалом я, конечно, разобрался, но, боюсь, скоро ещё запросы придут. А как в твоём ведомстве?
– Да тихо всё. Записи курса сдала, зачёты у младших штурманов приняла, теперь вот отдыхаю.
– Завидую, — сказал я. — Искренне завидую. Ладно, пора мне работать…
– Ну, как знаешь. Моё дело — предложить. А то…
– Увы, но, как бы мне не хотелось принять это предложение, я вынужден отказаться…
Олеся вышла из каюты, а я, уперев локоть в стол, задумчиво положил подбородок на ладонь. Я понимал, что работа, которая меня сейчас раздражала, тоже нужна — нам дали экспериментальный корабль, и его, по сути, надо ещё доводить до ума. Я сам видел доклады после боя — в одной из башен, после второго залпа просто заклинило снарядный транспортёр, чинить не было времени, и члены расчёта таскали полутонные «болванки» при помощи «мускульной силы и какой-то там матери». И это ещё хорошо, что не были пока что готовы полностью необитаемые башни ГК. Или отчёт из двигательного отсека — течь в системе охлаждения реактора. Хорошо, конечно, что у нас не лодка «К-19», и средства защиты позволяют работать в реакторе без опасности облучения — но всё равно, а если бы не смогли устранить проблему? А если бы это произошло не во время поиска по системе — а в бою? Современный реактор, если его не заглушить, может, «бахнуть» ничуть не слабее, чем Чернобыльская АЭС. И меня как-то слабо утешает то, что полноценного ядерного взрыва там не было, а был просто «тепловой». Вреда он принёс даже больше. Нам на корабле такого точно не надо. Так что я очень хорошо понимал, важность того, что сейчас по линкору буквально «лазили» разного рода специалисты НИИ. Понимал, да. Только мне от этого было ни разу не легче разгребать этот завал.
Так в рутине и прошёл день. А на следующий произошло ЧП…
Когда я прибыл на мостик, сел в своё кресло и стал изучать запросы на сегодня, всё было хорошо. Но, через несколько минут раздался сигнал тревоги по кораблю. Связист дежурной смены повернулся ко мне:
– Товарищ адмирал, здесь сигнал для всех.
– Выведи.
– Сегодня, в шесть часов утра не вышла на связь пара эсминцев, патрулировавших Солнечную Систему. Просрочка сеанса связи — три часа. Всем кораблям, которые в состоянии выйти в Пространство — на поиск.