Создатель ангелов
Шрифт:
— Но они не будут ждать годами.
— Мне годы и не нужны.
— Виктор, будь хоть раз реалистом. Я ведь знаю твои возможности, но…
— Это возможно, если перепрограммировать донорские клетки, — прервал его Виктор. — Если мы снова вернем их в изначальное положение. В G0 [9] . Еще одна возможность — перевести клетки-реципиенты в другое состояние. Это можно сделать при помощи электрической стимуляции. Циклы должны быть в любом случае синхронизированы в момент слияния, потому что в противном случае возникнут отклонения в хромосомах.
9
Клетки некоторых типов на определенных стадиях дифференцировки могут прекращать свое деление, полностью сохраняя жизнеспособность.
В этот момент Рексу хотелось бы сказать, что Виктор не прав, но это было не так. То, что говорил Виктор, звучало логично, кроме того, он преподносил это в такой несложной манере, что казалось, будто ему просто нужно налить какие-то жидкости в бутылку и потрясти ее, чтобы получить желаемый результат.
— Виктор, администрация никогда не одобрит то, что ты…
— И все же я сделаю это.
— Здесь так не работают. Я уже тебе…
— Если здесь так нельзя…
— Черт возьми, Виктор, ты опять ставишь меня в дурацкое положение! Тебе еще повезло, что я всегда тебя поддерживаю, ты хоть понимаешь это?
— Я никогда об этом не просил.
— Согласен, — вынужден был со вздохом признать ординатор.
Он понял, что стоит перед дилеммой. Если он заставит Виктора работать по правилам, тот конечно же уйдет. Это, безусловно, будет большой потерей для его отделения, которое только что получило от университета значительную сумму на продолжение исследования. Если же он предоставит Виктору карт-бланш, поднимется протест среди других биологов, которые должны отчитываться перед начальством. Это еще было бы возможным, если бы Виктор проявил чуть больше коллегиальности и открытости, но ничего подобного в нем не было. Он меньше всего подходил для того, чтобы работать в команде. Он не признавал никаких авторитетов, не считался ни с чьим мнением и ни перед кем не выказывал восхищения. Его талант оправдывал все, но как долго это будет продолжаться?
— Виктор, дай мне время. Мне надо подумать.
— Времени нет.
— Да что изменят несколько дней?
— Бог за несколько дней сотворил мир.
— Виктор, ты сведешь меня с ума! Послушай…
Вдруг Рекс решил сдержаться. То, что Виктор вновь заговорил о Боге, вновь заставило его задуматься. Прежде он рассматривал намеки на Бога как шутку, но сейчас начал в этом сомневаться. За те пятнадцать месяцев, что они были знакомы, Виктор ни разу не пошутил и никого не разыграл. Он даже не смеялся шуткам других, воспринимая все всерьез. До сих пор ординатор не задумывался над этим, но то, что Виктор сказал о Боге, могло быть сказано всерьез. Сам Рекс в Бога не верил. Его не воспитывали в религиозных традициях. Родители не были религиозными людьми и ему также предоставили самому сделать свободный выбор. Это было для него знамением, и это он осознал в полной мере, когда позже решил стать ученым.
— Ты можешь не отвечать, но… — начал Рекс, возможно, в надежде, что ответа не последует, — …но ты в Бога-то веришь?
— Если как в создателя всего живущего, то да, — ответил Виктор, как будто это разумелось само собой.
— А кто же тогда создал Бога?
— Человек.
Ординатор был немного сбит с толку, не только откровенным ответом Виктора, но и его реакцией. Бог создал человека, а человек создал Бога, вот к чему все, собственно говоря, сводилось. Первое включало второе, и второе не исключало первого. Это было так же невероятно просто, как и все объяснения Виктора. Это напомнило Рексу змею, которая кусает свой собственный хвост и таким образом съедает себя до тех пор, пока от нее ничего не остается. Логически так и получалось, но практически было невозможно. На уроках генетики он использовал этот пример, чтобы показать разницу между религией и наукой. Для религии не требовалось доказательств, в науке учитывались только доказательства. Кремер сам всегда рассматривал науку и религию отдельно друг от друга. Между ними лежала непреодолимая пропасть. Но для Виктора это происходило, очевидно, по-другому. В его понимании между религией и наукой не было пропасти, но даже если и была, то он словно стоял на мосту над нею. Это объясняло и его манеру поведения, и его образ мыслей. Как говорил сам Виктор, некоторые вещи надо просто принимать. Это в нем говорил верующий, а не ученый. В этом смысле для того, чтобы что-то принять, Виктору надо было иметь просто на одно доказательство больше. Поэтому дальнейшие доказательства были в его глазах излишними.
— Думаю, что начинаю понимать
Виктор кивнул. Лицо ни на мгновение не выдало его мыслей.
— Я сообщу тебе обо всем как можно скорее, — заключил Рекс и добавил: — если мир за это время не перестанет существовать.
Теперь уже Виктор нахмурил брови. Рекс встал и с улыбкой слегка коснулся рукой плеча Виктора.
— Это шутка.
Рекс Кремер полагал, что понял Виктора Хоппе. Но если представить себе, что внутренний мир Виктора состоял из нескольких слоев, то Рексу удалось лишь отшелушить несколько чешуек с самого верхнего слоя. Пример змеи, которая пожирает сама себя, был удачной находкой, но дальше не нужно было ничего искать. В своих рассуждениях он исходил из того, что Виктор действовал сознательно, но это было не так. Собственно говоря, все было намного проще. Логичнее. Потому что это он сидел в змее. Виктор был и ее головой, и ее хвостом одновременно. Он и сам и ел, и был съедаемым. Вот так. И выбора у него не было.
Виктор не стал дожидаться решения Рекса Кремера. Он уже начал опыты с клетками взрослых млекопитающих. Одним из этих взрослых млекопитающих был он сам. Виктор сделал соскоб с одного квадратного сантиметра верхнего слоя кожи на своем бедре и поместил еще живые клетки в различные субстанции для размножения. То же самое он сделал с клетками печени взрослой мыши и с клетками желудка быка. Он не знал, надо ли ему сообщать ординатору о своих конкретных планах, и решил, что это еще преждевременно. Он расскажет только, что собирается клонировать взрослых животных. И не более. Тогда в любом случае ему не придется лгать. Решение проблемы, которое нашел Рекс Кремер и которое одобрило руководство университета, заключалось в том, что сам Кремер должен повторить эксперимент с клонированными мышами. Таким образом, для Виктора Хоппе открывалась возможность к продолжению собственных экспериментов. Кремер также договорился и о том, что Виктор будет отчитываться только перед ним, а уже он сам в свою очередь будет отправлять регулярные отчеты другим исследователям отделения. Врач-ординатор думал, что таким образом сможет держать все под контролем, но на самом деле получилось так, что он сам поднялся на борт корабля, курс которого определял Виктор.
В последний год учебы в начальной школе Виктор получил «удовлетворительно» по Закону Божьему, и на самом деле брат Ромбу был еще слишком снисходителен. В том году Виктор практически не интересовался ничем, что было связано с этим предметом. По крайней мере, так брат Ромбу интерпретировал тот факт, что Виктор не хотел читать Библию, а на контрольных работах оставлял свой листок просто чистым. Брат попытался наставить своего подопечного на путь истинный, но все разговоры ни к чему не привели. Ему было обидно, поскольку он хотел послать Виктора в начальную семинарию, где мальчик смог бы готовиться к дальнейшему духовному обучению.
Но Виктор хотел стать врачом. Он несколько раз обмолвился об этом и подтверждал свое намерение, проявляя все больший интерес к естественным наукам.
«Он оставил позади теорию и догмы Отца, — думал брат Ромбу, — и выбрал практические законы матери-природы». Сохраняя верность своей методике, учитель стимулировал желание Виктора, предлагая ему книги и давая задания, которые совпадали с интересами мальчика.
Итак, Виктору удалось избежать семинарии. Это уже не имело большого значения, так как он был с трудом допущен даже в гимназию Братства христианских школ в Эйпене. И его умственные способности были тут ни при чем, все решила одна его выходка за неделю до окончания начальной школы.
Выходка. Так назвали это ученики, которые все никак не могли перестать обсуждать случившееся и неустанно повторяли, что никак не ожидали ничего такого от тихого и образцового Виктора.
Богохульство! Так описал поступок Виктора аббат монастыря. Это было неправильное слово, потому что о богохульстве на самом деле и речи не было, как считал брат Ромбу, хоть он и не использовал этот аргумент, чтобы предотвратить угрозу отчисления своего лучшего ученика. Он делал упор на умственные способности Виктора. Сказал, что было бы очень жаль погубить талант Виктора из-за одной-единственной ошибки. Он признавал, что была совершена ошибка, но только потому, что не смог сразу подобрать подходящее слово. Ему в голову приходило «заблуждение» или «оплошность», но эти слова не отражали смысл поступка Виктора.