Создатель балагана
Шрифт:
– А у меня есть выбор? – жрица впервые позволила себе улыбнуться. – Я не собираюсь опять болтаться на плоту посреди океана. Не знаю, что ты там плетешь про счастье, но с Дионисом поговорить я бы не отказалась. А уж о чем именно – это я сама решу.
Мошенник постарался, чтобы вздох облегчения прозвучал незаметно.
– Разумеется, – кивнул он. – Кстати, я тогда так и не выяснил, как тебя зовут?
– Флавия Никос. Но вы можете называть меня Фло.
Девушка смутилась, отвела взгляд и принялась чертить на палубе одной ей понятные знаки. Юлиус неожиданно понял, что все вокруг,
«Кажется, гармония на корабле восстановлена», – подумал мошенник, хотя опыт ему подсказывал, что если жара не закончится, или они наконец не доберутся до Крита, то уже через пару дней обстановка может накалиться не хуже палубы. Уж слишком странная компания собралась на борту диковинного корабля Стадиса.
Часть четвертая: Крит – Дельфы
Глава девятнадцатая.
Лабиринты и ножи
– Мы готовы заплатить за билет вдвое. Нет, втрое больше.
– Ты читать умеешь? За-кры-то.
– Вчетверо больше! За каждого! – если вспомнить все разы, когда Юлиусу приходилось торговаться, то сейчас он пытался провернуть наименее выгодную для себя сделку.
– Не пущу! – охранник был непреклонен.
– А если мы найдем кого-нибудь из начальства? – Юлиус решил опробовать последний аргумент. – И он окажется сговорчивее? Тебе все равно придется нас пустить, но уже бесплатно.
Охранник насупился и решительно отвернулся. Спина его демонстрировала презрение и непреклонность. Вот уж непреодолимое препятствие – неподкупный стражник.
– Как они смеют пускать в лабиринт лишь несколько недель в году? – Гераклид распалялся так, будто это он потратил последние полчаса на бесполезные уговоры. – Да кто вообще приезжает смотреть на лабиринт зимой?
– Те, кто не выносит запаха от куч гниющего помета и не любит мух, – Стадису удалось одной фразой стащить Аквуса из небесных предолимпийских облаков на многострадальную Землю. – Я надеялся, что охраны не будет – обычно здесь полагаются на крепкие стены, решетку и страх. Видимо, опять нашлись дурачки, которые решили поглядеть на чудовище и попробовали залезть внутрь.
– Ну да, дурачки, вроде нас, – Флавия хохотнула и приложилась к фляге с вином.
«У меня шок, и для душевного спокойствия требуется более плотный контакт с богом, чем обычно», – аргумент, перед которым не устояли ни Стадис, ни Юлиус, тем более что на борту имелся бочонок с молодым вином. «Заначка. Контакты протирать», – смущенно пояснил Леонид, а крот, коротко пофыркивая, кивнул и забил лапками в воздухе, будто желая срочно устроить заплыв в искомой бочке. Мнения Гераклида по этому поводу не спросил никто, в немалой мере из-за того, что тот в очередной раз на всех дулся.
Дулся на Юлиуса, который «отбил девушку у законного спасителя», дулся на Флавию, которая обращала на Гераклида не больше внимания, чем на бортовую качку, и для полноты ощущения дулся на Александра, который из-за жары кусался и злобно сопел. Корпс и жрица Диониса даже поспорили, на кого больше похож обиженный горе-скульптор – на объевшегося баклана (версия Юлиуса) или на молчаливую
Однако спор, при всей его занимательности, не приближал к проникновению в лабиринт. Единственный вариант – дождаться, пока стражник сменится. Возможно, его напарник окажется более сговорчив. Какой-нибудь любитель азартных игр, постоянно нуждающийся в деньгах. Или многодетный отец семейства, ищущий возможность подзаработать. В конце концов, всегда можно попробовать уговорить Флавию притвориться восторженной девой, у которой непреодолимая тяга к стражникам, находящимся при исполнении.
Все эти варианты рассматривались мошенником с особой тщательностью, что доказывало серьезность проблемы. Обычно Юлиус не тратил время на размышления и действовал по наитию.
Быстрый взгляд на солнце, застывшее в зените, подсказал Корпсу, что смена стражников если и произойдет, то вечером. Ждать рядом – значило навлечь на себя лишние подозрения.
– Возвращайтесь на корабль, друзья мои – сказал он Леониду.
– Стало быть, вы с нами не идете?
– Надо отвлечься. Эта неудача выбила меня из колеи, так что я немного прогуляюсь, развеюсь и попробую вернуть потерянную легкость рук. И языка. Видимо, все эти морские плавания и погони притупили мое умение.
Едва спутники покинули мошенника, как его внимание привлекла толпа прохожих – там вдруг мелькнула знакомая фигура, причем не из тех, которым рад при случайной встрече. Некто высокий, надменный и безукоризненно одетый – не в пример самому Юлиусу, чья одежда за последнее время выгорела, задубела от соли и местами порвалась.
– Интересно, – протянул мошенник зловещим полушепотом и тут же ринулся с места.
Он отчетливо видел перед собой ненавистный затылок Диоса Парокла, который вновь объявился в самый неподходящий момент. Кажется, двум мошенникам суждено было постоянно сталкиваться, пока один из них не исчезнет.
И Юлиус ни на секунду не сомневался, что Диос собирается посетить лабиринт. У этого человека было чутье – лезть не в свое дело.
«А что у меня за чутье?» – подумал Корпс и резко остановился. Ну, и что с того, что здесь объявился Парокл? Не стоит страдать манией величия: не обязательно он будет лезть в дела Юлиуса. Да и если будет, то опять пострадает сам. У него уже есть подобный опыт.
Зачем надо сломя голову, не разбирая дороги, забыв обо всем и безо всяких адекватных причин бежать, лишь заметив знакомую фигуру?
Это был вопрос, на который мошенник, к своему стыду, не мог ответить.
Вдобавок, остановившись, он обратил внимание на странный факт. Как Юлиус ни старался догнать Парокла, тот все время маячил где-то рядом, но в недосягаемости. Да и сейчас, кажется, его макушка мелькала впереди…
Или нет?
– Привет, – прошептал знакомый голос на ухо, а лезвие ножа прижалось к шее Корпса. – Скучал, наверное?
– Безмерно, друг мой, – отозвался Юлиус безмятежным и радостным голосом матроса, выбравшегося погулять на берег после долгого и утомительного плавания. Странно, но интуиция, которая обычно предупреждала его об опасности – а уж тем более об опасности для жизни! – на этот раз сплоховала.