Созвездие жадных псов
Шрифт:
– Как? – переспросила я, чувствуя, что ноги дрожат в коленях. – Как?
– Фрося, Ефросинья, – повторила девочка, – имя такое есть, старинное, я одна во дворе с ним. Вы теперь мой друг, ежели чего, к дому подходите и крикните: «Фрося», я выйду и все для вас сделаю. Хорошо?
Не в силах произнести ни слова, я кивнула. Фрося пошла в горку. Большая коробка била ее по худеньким, исцарапанным ногам. Внезапно показалось, что это я бреду вверх, прижимая к груди упаковку с куклой.
Стараясь не разрыдаться, я пошла через площадь к булочной, возле которой виднелась телефонная будка, надо позвонить в милицию.
Домой я явилась совершенно разбитая и рухнула на кровать прямо в тапках. Лиза и Кирюшка где-то бегали, мопсихи мирно спали в кресле. Рейчел глядела в окно. У нашей стаффордширихи это главное развлечение. Люди смотрят телевизор, а она наблюдает за улицей. Впрочем, у Пингвы тоже есть любимое зрелище. Стоит только включить стиральную машину, кошка моментально прилетает в ванную и садится у круглого, прозрачного окошка в дверце. Сидеть так Пингва может часами, наблюдая за вертящимся бельем. Наверное, ее гипнотизирует мерное мелькание цветных тканей.
– Гав, – буркнула Рейчел.
– Фу, перестань, – велела я.
– Гав, – настаивала терьерица.
– Прекрати!
– Гав, – не успокаивалась собака, бешено крутя хвостом. Потом она соскочила с дивана и подлетела к двери. Я со вздохом села, так, кто-то идет!
Раздалось шуршание, и в гостиную вплыл гигантский мешок с собачьим кормом. При виде знакомой упаковки собаки начали восторженно лаять и размахивать хвостами.
– Эй, нет, погодите, – послышался голос Володи Костина.
Красное лицо майора выглянуло из-за пакета.
– Куда складывать?
– Тащи в кладовку, – велела я.
Отдуваясь, майор бросил набитый мешок и вытер потный лоб.
– Жара, жуть, помесь Африки с Австралией.
– Спасибо тебе, – проникновенно сказала я, – а то как раз вчера я подумала, что собачьи харчи заканчиваются, честно говорю, решила купить мешочек на пять кило.
– Пятьдесят килограммов дешевле получается, – ответил приятель, – еще совочек дали в подарок, красненький.
– Мне столько не дотащить!
– Ясное дело, поэтому я и привез. Пятый день в багажнике корм вожу, только сегодня случай вышел.
– Какой?
– Да так, – не захотел ничего рассказывать майор, – по делу приезжали.
Ребята с арестованными уехали, а я к тебе ненадолго.
– Ты арестовал кого-то в Алябьеве?
– Ну не я, а…
– Погоди, – перебила его я, – кого?
– Какая разница!
Я рассмеялась:
– Нечего тень на плетень наводить. Пойду вечером в местный магазин и все узнаю от продавщицы Сони, у нее муж здешний участковый.
Володя вздохнул:
– Помнишь, мы с тобой на поминках встретились?
– У Славина?
– Да. Так вот брали его старшего сына Николая.
От неожиданности я уронила на пол чайные ложечки:
– Боже, за что?
Костин принялся сосредоточенно выуживать из пачки сигареты.
– Слушай, заканчивай идиотничать, – взвилась я, – Ребекка Славина моя хорошая подруга и обязательно расскажет о происшедшем!
Володя закурил и выпустил дым прямо на Мулю. Собака отчаянно расчихалась.
– Дело нехорошее, – забубнил майор, – понимаешь, у старшего Славина, Вячеслава Сергеевича, была секретарша…
– Знаю, Леночка.
– Ее…
– Уволили с треском, потому что Николя захотел посадить на это место свою новую любовницу.
Костин нахмурился:
– Небось слышала, что бывает с теми, кто слишком много знает!
– Тоже мне, секрет Полишинеля, да об этой истории весь институт гудел!
– Леночку нашли вчера вечером мертвой на скамейке у дома.
– У нее случился инфаркт?
– Нет, маленькая дырка в голове, – спокойно ответил Володя.
– А при чем тут Николя?
– Похоже, что он и есть автор выстрела.
– Когда умерла Лена?
– Между восемнадцатью и девятнадцатью часами.
– Где она живет?
– Улица Аэродромная, в Тушине.
В моей голове моментально возникли цифры. В пятнадцать минут седьмого я собственными глазами видела, как он садился на Солнечной в поезд, идущий к Москве. До Киевского вокзала добираться ему четверть часа, не меньше, да и потом минут сорок-пятьдесят ехать до Тушина. Что-то не складывается.
– Это не он.
– Почему?
– Понимаешь, в начале седьмого я видела его на платформе Солнечная, а сегодня около девяти он был опять там.
– Дорогая, – проникновенно сказал Володя, окидывая взглядом стройные ряды книг в ярких обложках, – удручающая жара и огромное количество проглоченных детективов сильно повлияли на твои глаза и мозг. Мы приехали к Славиным в девять пятнадцать и вынули хозяина тепленьким из койки. Между прочим, у него офигенная пижама, шелковая, прямо как в «Санта-Барбаре»…
Я переваривала информацию.
– И куда вы его дели?
– Поместили в изолятор временного содержания.
– Дай мне с ним свидание, – ляпнула я, не подумав и тут же горько пожалела.
Но слово не воробей. Костин резко нахмурился и отодвинул чашку.
– Слушай, Лампа, я понимаю, что ты мучаешься дурью от безделья, но немедленно прекрати идиотничать. Знаю, знаю твою идиотскую манеру совать во все длинный веснушчатый нос и мешать людям нормально исполнять свою работу. Имей в виду, узнаю, что роешься в деле Славина, мало не покажется! И вообще, заканчиваем беседу на данную тему. Лучше дай пожевать котлету или курочку.