Спасатель
Шрифт:
– Понимаете, дядя Борь, - объяснял я.
– Дубки были общие. А у дачницы украли два самовара на металлолом, так она чуть не умерла от горя. Из-за поляны никто так не горевал. Повозмущались и привыкли.
– Привыкли, - голос дяди Бори странно звенел.
– Повозмущались. Вот так всегда. Всё-таки Василь, - дядя Боря всхлипнул, шмыгнул и подтёр пятернёй нос, вытер руку о штаны.
– Как захочешь таджика обидеть, вспомни, что хозяин, на которого он работает, тебя обворовал глобально, а не по мелочи. Я и сам такой. Был... -
– Вот: грехи вроде немного замолил, пока живу... А Марфа...
– Дядя Боря всхлипнул и вдруг разрыдался.
Это было страшно. Здоровый мужик, сильный, хозяин жизни как говорится... Я почему-то вспомнил, как также ревел, беззвучно, безнадёжно, безысходно, в ту ночь, когда узнал от тёти Беллы о сговоре в бассейне. Но мне было восемь лет. А дяде Боре - пятьдесят.
– И всех твоих друзей обворовали. И родителей тоже. Приватизация - слышал такое слово?
– Я не спорю, дядя Борь. Но они работу у папы перебивают. Цены снижают. Они снижают!
– Конкуренция. Привыкай.
– Да мы привыкли.
Я вспомнил, как папа после моего чемпионата сказал:
– Копил-копил баксы, а квартиры подорожали. Не хватает нам, Василь на квартиру в Подмосковье. Надо было раньше шевелиться. Надо было в ипотеку вкладываться. А я - дуралей. Хотел всё разом отвалить. По наличке.
Так и сидим мы на баксах. Папа их даже в банк не несёт, хранит в погребе, в банке стеклянной, а банку землёй присыпает, на это место мама бочки с квашеной капустой ставит.
11 День физкультурника
Вторая суббота августа - День физкультурника. Обычно вся администрация Мирошева в этот день отправлялась в традиционный однодневный круиз по местам "боевой славы" (зачёркнуть), по Клязьме, а футбольные команды играли турнир на футбольном поле в центре города. Судили его местные учителя, из тех кого в круиз не взяли. Волейбольные команды играли турнир на берегу реки Игла. Там пляж прям рядом с девятиэтажками: выходите из подъезда, вот и река, и песочек. Ещё экстремалы что-то там мудрили в городском парке, мчались к драйву, адреналину, травмам и инвалидности на всю жизнь. Всё это было раньше. А в этом году...
В этом году - навстречу зимней Олимпиаде в Военном городке любой желающий бежит кросс. На финише - памятная медаль и вымпел всем. Но желающих в Мирошеве немного, в Военном городке больше - там всё-таки Дворец спорта, бассейн... В нашем Семенном - желающих пробежать кросс я конечно нашёл, всю нашу секцию. Но понаехавшие как-то не очень увлекались бегом. Лыжами-коньками ещё куда ни шло. Но с бегом было туговато по-прежнему.
Утром на заброшенном стадионе у Дворца спорта намечался грандиозный праздник.
– - Тренируйся, Василь, - сказал дядя Боря в июне.
– Ты должен победить. Сын-то тренерши давно уже носится, как очумелый, тренируется.
– - Откуда вы знаете?
– - Разведка донесла, - бубнил дядя Боря (этот бубнёж выражал у него небольшую степень недовольства).
– В плавании не потянул. В пятиборье подался, тоже не пошло. Когда прочитал о нашем велопробеге, тоже триатлоном увлёкся. Призёром на юниорской России стать не удалось. Хочет в местном кроссе реабилитироваться. Ему твоя слава покоя не даёт.
– - Да откуда вы знаете-то?
– - Да говорю ж, Василь: агенты у меня. Всё доносят.
– - Да знаю я ваших агентов, дядь Борь. Тётя Белла - вот и все ваши агенты.
Дядя Боря помрачнел, запыхтел, засмущался:
– - Как думаешь, Василь, имею я права жениться на ней?
– - А она разве не замужем?
– - Была замужем. Давно в разводе. Дочка старше тебя. Муж у Беллы не здоров. Он игроман. Работал в таксомоторе, играл по казино. Она с ним давно не живёт. С мамой больной живёт. И с дочкой.
– - Ну и женитесь.
– - Да понимаешь, Василь. И семьи хочется. И детей. Но боюсь..
– - Чего?
– удивился.
– - Ты понимаешь, Василь. Из-за таких, как я вся страна под откос пошла. Думаешь, на трудовые я тут отстроился?
– - Да ладно, дядя Борь. Вон у нас в посёлке и менты мирошевские в замках живут, и генералы мвдшные московские, и даже бывший мэр, тот который выжил. У них покруче вашего дом, и ничего. Живут и не краснеют.
– - Это-то да. Но ... не знаю, в общем. Церковь помог построить, но так всегда боюсь в неё заходить. Сразу Марфа - жена убиенная мерещится.
Я понял, что моему тренеру, человеку, который сделал для меня, да и для всех поцаков так много, не с кем поговорить. У него и друзей-то нет, кроме меня. Мне стало ужасно жалко дядю Борю. Это страшно, когда не с кем поделиться, когда не у кого спросить совета. В спорте я всё делал по указке дяди Бори, не думая особенно, не размышляя. Просто выполнял задание, просто внимательно слушал тренера... Пришло время мне подержать Бориса Александровича. И я начал за здравие, а потом "съехал" куда-то не туда. Но иногда главное не что говоришь, а сам факт, что что-то говоришь. Собеседника, если он ждёт от тебя поддержки, это убаюкивает:
– - Да успокойтесь, дядя Борь. Женитесь и всё. Вы всё-таки и в церковь вложили, и школу на такую высоту за счёт клуба подняли. Я уж не говорю про себя. Чтобы я без вас. Пустое место. Да нас, поселковых, десять лет назад и за людей в Мирошеве не считали. Потомки зэков - и всё. А теперь? У школы -- иномарки, понаехавшие разбавили нас капитально. У нас теперь престижный посёлок в черте города.
– - Тогда так, - махнул лапой дядя Боря.
– Мы со Беллой заявление подаём. А ты нам свадебный подарок - победу в кроссе на День физкультурника.