Спасатели

Орлова Ульяна Владимировна

– Алло, Валера! – обрадовался Борис - другу он был тоже рад, – Как ты?

– Борь, привет! – голос Валерия был каким-то озадаченным.
– Ты сейчас где?

– Я еду в электричке. В смысле, в Москве я… А ты что такой?

– О, как! А я думаю, дай тебе позвоню, мало ли… Куда едешь?

– Куда, к Славке! Валер, как до них добраться, ты знаешь?

– Я скажу сейчас… Борь, слушай. Тут такое дело, - глухо сказал Валера, и Борис внутренне напрягся: что случилось?

– Чего? – спросил он.

– Тут такое дело… - повторил Валера, - мне сейчас позвонил Шурка, они с Антоном вместе поехали… Там у Славки есть какой-то друг, к нему пришли из органов опеки, хотят забрать… Я доберусь до них только через час, Борь ты когда там будешь?

– Минут через пятнадцать, - сказал Борис. Ну и новости! – Валер, а что за друг?

– Я не знаю, Борь. Шурка бы просто так звонить не стал. Да и Славка… тоже. Ты знаешь, они иногда сгоряча похозяйничают, потом детей не выцепишь… Я просто работал, пару случаев видел.

– А если там и правда всё плохо?

– Ну, ты и разберись. Сможешь?

– Не знаю, - сказал Борис. – Я законы, чтоб вот прям точно, не помню… Давай адрес. Только постарайся побыстрее, ладно?

– Я выезжаю уже. Хоть задержи их… Мальчишки наши там уже, ох, как бы они дров не наломали…

– Понял, давай адрес.

После разговора с Валерой он звонить никому не стал. Уставился в окно и равнодушно смотрел, как мелькают деревья. И торопил, торопил медленную электричку, неясно за кого он больше волновался – за сына ли, за Славку или за того мальчишку…

В пыли у обочины стояло несколько машин и одна из них – с чёрными шашками. Борис быстро подошёл к ней, назвал адрес. И через пять минут уже стоял у подъезда, звонил Денису, спрашивал код и просил подъехать.

Дверь в семьдесят четвёртую квартиру была приоткрыта, и он вошёл без стука, на секунду прислушался и быстро прошёл в комнату, где возле окна стоял его сын с фотоаппаратом, сердитый темноволосый мальчишка в майке и маленькая девочка в пижаме, вытиравшая кулачками зарёванные глаза. Борис аккуратно взял её на руки – лёгкую, тоненькую, испуганную.

– Не трогать, - сказал он собравшимся здесь людям, а девочке шепнул: «Не бойся…». Потом посмотрел на мальчишку – тёмные зелёные глаза просто били тревогой, какой-то отчаянно беспомощностью, обидой. Борис повторил, - не трогать…

«Где же Валера, - подумал он. – Вот и что мне делать?! Ох, дела…»

***

Когда этот мужчина вошёл в комнату, все замолчали. Полицейский уставился на него, тот – на женщину в очках, две женщины замерли на месте, и в комнате воцарилась гнетущая тишина. Нимка перевёл дух. И почувствовал себя немножко спокойнее, решился посмотреть на Славку. Славка чуть опустил телефон, моргнул.

«Ты держись» - сказал он глазами Нимке.

«Ага, - мысленно ответил Нимка, - Славка, прости…»

– Ну, что у нас тут происходит? – спокойно и как-то устало спросил мужчина, не выпуская Соньку из рук. – Может, присядете? – обратился он к женщинам. – Расскажете, что тут у вас стряслось?

Вероятно, они не ожидали такого вопроса, потому что одна из них растерянно заморгала, а вторая, крякнув, сказала:

– Мы хотели забрать детей в детский лагерь. Неделю назад по горячей линии в органы опеки поступил звонок, что здесь плохо обращаются с детьми, мы, то есть наши сотрудники, приехали… Осмотрели помещение, составили иск и отнесли его в прокуратуру…

– Иск о состоянии жилищных условий? – спросил мужчина.

– Не только, - вмешалась высокая женщина. – Условия признали неблагоприятными, сами видите… Ремонта нет, маленькая комната, у ребёнка нет даже детской кровати и спит она на полу…

– А вторая комната чья?

– Во второй комнате живёт другой съёмщик. Мать стоит в очереди на улучшение жилищных условий, зарплата покрывает только два прожиточных минимума. Старший мальчик всё время без присмотра, соседи постоянно видят, как он гуляет с утра до ночи и один раз даже был босиком…

«Соседи, - вдохнул и выдохнул про себя Нимка. – Значит, соседи…»

– Правильно ли я понимаю, - спросил мужчина – тон его был очень вежливый, негромкий, но такой, что все слышали, - что вы считаете такие условия вредными для проживания детей?

Женщина кивнула. Полицейский, скрестив руки на груди, прислонился к косяку.

– И подали в суд иск об отнятии… о лишении родительских прав?

– Об ограничении родительских прав, - веско сказала женщина. – Если через полгода ничего не изменится – тогда о лишении их.

Мужчина кивнул.

– А правильно ли я помню, что изъятие ребёнка из семьи производится только тогда, когда суд постановит решение об ограничении родительских прав?

Женщина дёрнула бровями.

– При непосредственной угрозе жизни и здоровью, органы опеки должны незамедлительно изъять ребёнка. Статья семьдесят седьмая.

– А какая сейчас есть угроза жизни и здоровью детей?

Пока он говорил это, Нимка увидел, как в коридор вошли ещё двое человек. Нет, даже трое – полицейский загораживал вид, и он не мог разглядеть, что они делают. Сам он внутренне напрягся, а потом успокоился – хуже уже не будет.

… - А вы что, сами не видите? – подняла голос женщина. – Где их мать? Они дома одни, дверь не заперта, живут с чужим мужчиной, который пьёт! Мальчик один шатается по городу, с утра и до вечера, по жаре, голодный!

Нимка увидел в коридоре камеру. Настоящую, не очень большую - перламутровая линза бесшумно уставилась на весь этот кавардак. Мужчину за камерой он не знал, вторым парнем был Денис, муж Славкиной сестры, тот, что вчера катал его на самолёте. И он пришёл? Ну и ну… Так, а кто же тогда третий? Или Нимке показалось?