Спасатели

Орлова Ульяна Владимировна

– Какое такое право? Вы ему кто?

– Как это кто? – удивился Антон. – Брат. А что, непохоже?

Нимка про себя хихикнул. Потому что схожего между ними не было ничего. Совсем.

– Двоюродный, - бесхитростно пояснил Антон. – Что ж поделаешь, так получилось…

Нимка поднял на него глаза и увидел, как Антон ему подмигнул.

– Как его зовут? – спросила высокая у Нимки, - кивнув на Антона.

– Это что, допрос?

– Нет, не допрос. Нимка, да скажи, не томи женщину…

– Антон, - сказал Нимка. – А что, совсем не похожи, да?

Другой парень тем временем допытывался у полицейского, чуть громче:

– А вы в курсе, что, в соответствии со статьей сто тридцать девятой Уголовного кодекса, право на вторжение в чужое помещение имеют лишь те люди, у которых есть специальный ордер, выдаваемый судом?

– Ты мне про статьи не впаривай, - отбрыкивался полицейский, - мне приказ сверху был, я приехал. Ты вообще, кто такой?

– Я - гражданин Российской Федерации. А вы кто такой?

Славка, тем временем, встав с другой стороны от парня, снимал всё на телефон. Две женщины по очереди слушали перепалку, поворачиваясь то к одному, то к другому, потом одна из них подошла к Соньке:

– Одевайся, - сказал она. – Где твоя одежда?

Сестра заревела. Сразу. Громко, как сирену включили. Нимка поморщился. Высокая тоже поморщилась.

– Виталь, да сворачивай ты этот цирк, - сказала она полицейскому.

Нимка ещё сильнее прижался к батарее и почувствовал, как ледяные чугунные углы впились в поясницу…

«Может выпрыгнуть? – он обернулся на окно. – А Сонька?.. Вот блин… Что делать, что же?.. Господи… - отчаянно думал Нимка. – Нас четверо и их четверо… У них законы, и у нас законы. Они не имеют право, но если придётся драться с полицейским, тогда не докажешь ничего… Законы… Неужели они разные в одной стране?!»

… - Так, и где ваш ордер? – спокойно спросил парень, не обратив внимания на реплику высокой, и пристально глядя на полицейского. – По закону никто не может проникнуть в дом против воли проживающих.

«Ему тоже несладко, - думал Нимка про полицейского. – Если он, оттолкнув парня, подойдёт ко мне, то я не двинусь с места… Он будет тащить, а Славка – снимать это всё на камеру. Если кто-то из женщин возьмёт Соньку, то останется ещё двое, они могут отнять камеру у Славки, но ведь есть двое парней…»

Словно откликаясь на Нимкины мысли, Антон вынул из кармана фотоаппарат, выпятив объектив, обвёл им комнату, Соньку, женщин, навёл на полицейского… Тот стоял в комнате, Шурка не отставал от него, продолжая беседу:

– А знаете ли вы, уважаемый Виталий, что ваши действия будут рассматриваться судом, как нарушение статьи семьдесят третьей и статьи сто тридцать девятой...

– А знаешь ли ты, дорогой мой, - неласково отозвалась высокая, - что я разобью ваши камеры ещё раньше, чем ты успеешь сделать шаг… Вы не имеете право снимать здесь!

– Мастер боевых искусств? – спросил Антон, сверкая объективом на женщину.

А парень сказал:

– Как это не имеем? Имеем. Ну-ка, покажите мне закон, где это написано. Вот в интернет выкладывать мы можем только с разрешения мальчика или его родителей. Ты же не против, мальчик?

Нимка помотал головой. Тётка в очках взвизгнула:

– Или законных представителей! А если суд постановит лишение родительских прав, то ими будем мы!

– Так суда не было? – уточнил Шурка.

В квартиру кто-то зашёл. «Мать вернулась?» - успел подумать Нимка и увидел, что это не мать. Худой загорелый мужчина с седыми волосами, окинув взглядом людей, решительно подошёл к нему и Соньке, присел рядом с ней, аккуратно взял на руки.

– Не трогать, - тихо сказал он, и в приятном бархатном голосе Нимка уловил свинцовые нотки.

– Папа… - одними губами прошептал Антон, а Нимка снова посмотрел на мужчину и встретился с его взглядом – синим, спокойным, грустным и твёрдым. Сонька, на удивление, замолчала и, всхлипнув, прижалась к мужчине, который снова повторил, медленнее и жёстче:

– Не трогать.

Глава 20

Много людей в маленькой квартире. «Спросите у детей»

Борис откинулся на сиденье электричке и задумался. Так бывает, когда крутишься, крутишься, устанешь, присядешь на минутку и вдруг накрывает тебя такое умиротворённое состояние, когда никуда не спешишь… Перед тобой – глубокое небо, всё быстрее мелькают деревья, дома, машины, люди. А ты едешь так, как если бы весь мир ждал тебя, потому что у тебя – выходной.

Он выбрался в Россию на день раньше. Прошлой ночью, а не днём, они вернулись из экспедиции, он погрустил в гостинице и пошёл менять билет. Что ему делать здесь целые сутки? Когда он до невозможности соскучился по сыну!

Утром он уже был в Москве. Пыль, суета вместо высоких гор - они, эти горы, оставались теперь где-то в памяти, прикроешь глаза - и уходят ввысь над домами пушистые вершины, тянутся к небу, словно хотят до него дорасти. Тишина.

Он не сразу перестраивался на быстрый столичный ритм, хотя ездил так уже многие годы. Всё равно, в первые минуты сбивала со спокойного настроя суета в метро, настороженные взгляды, духота, шум, движение всюду и всегда. Даже в пять утра. Даже летом.

Только в электричке он, наконец, собрался с мыслями, отдохнув, вынул телефон и набрал знакомый номер. Он знал, что сын сейчас у Славки - позавчера он говорил, что поедет к нему. Поэтому не стал звонить ему сразу – вдруг ещё спит – а решил сделать это, подъезжая к станции. Только нужно узнать, как добраться до их дома: Борис не знал толком того города, где жили сейчас Денис, Надя и Славка.

Телефон сына отвечал длинными гудками. «Значит, спит ещё…» - подумал Борис, и хотел было позвонить жене, как вдруг мобильник завибрировал, высветив на экране имя «Валерий Алексеевич».