Спасая Куинтона
Шрифт:
Все это моя вина.
– Это все твоя вина, говорит отец Райдер, пока ее мать рыдает на заднем плане.
– Черт возьми, ты не должен был ехать на этом автомобиле так быстро.
Мой отец стоит позади, наблюдая, как он кричит на меня, давая ему волю, потому что все, что он говорит, правда. Это моя вина. Я ехал слишком быстро.
– Почему ты не мог просто двигаться медленнее?
– спрашивает он, а затем начинает плакать, горе сковывает его лицо, и несмотря на то, что я тоже хочу плакать, я этого не делаю, потому что не заслуживаю. Я не могу переживать
Я это сделал.
Когда Нова уезжает, я чувствую себя странно спокойным, опустошенным, мертвым внутри. Поворачиваюсь к Донни, который ждет меня всего в нескольких шагах. Я мог бы бежать в пустыню или вниз по улице. Но тогда я не выручу Тристана. Я уже затрахался платить за убийство Лекси.
Поэтому я следую за Донни наверх, слушая его болтовню о том, что он сделает, если я облажаюсь. Может быть, если бы я не чувствовал себя так хреново, то беспокоился о том, что ждет меня впереди немного больше. Лишь отчасти фокусируюсь на происходящем, потребность получить дозу или две, занимает другую часть моего разума. Но когда я вхожу в квартиру, реальность обрушивается на меня, как бурный водопад. Вся комната в беспорядке, больше, чем обычно. По всему полу валяется битое стекло, в стенах видны дыры, стол на кухне перевернут вместе с диванами, словно кто-то буйствовал.
Еще до меня доносится громкий плач в одной из задних комнат и много стука. Похоже, кого-то пытают.
Я смотрю на Донни, который так и не выпускает свою железяку из рук.
– Где Тристан?
На его лице появляется хитрая усмешка.
– Я скажу, как только ты покажешь мне, где наркотики.
У меня подгибаются ноги, потому что я думаю, что они уже что-то сделали с Тристаном. Водопад собирается спихнуть меня вниз, похоронить заживо. Тем не менее, я как-то продолжаю идти, продолжаю дышать, продолжаю проживать эту дерьмовую часть своей жизни.
Донни следует за мной по коридору к моей комнате. Я останавливаюсь у двери Делайлы, крики и стук идут с той стороны.
– Твой друг Дилан бросил свою девушку довольно легко, лишь бы не участвовать в этом замесе, - говорит Донни, кивая в сторону двери.
– Так что советую все хорошенько обдумать.
С трудом сдерживаю рвотные позывы, когда плач становится все громче и громче, а затем внезапно останавливается. Как я попал в это место? Как я мог думать, что жить этой жизнью лучше, чем умереть?
Донни подталкивает меня вперед, и я послушно иду в свою комнату.
Достаю порошок, который у меня остался, и бросаю Донни. – Держи.
Он ловит, а затем смотрит вниз на небольшое количество в руке.
– Ты блядь что, издеваешься? Ты сказал, у тебя есть несколько унций, - он держит пакет.
– Здесь едва на одну дорожку.
Пожимаю плечами.
– Похоже, я просчитался.
Он сжимает пакет в одной руке и монтировку в другой.
– Ты сказал, что знаешь, где тайник Дилана.
– Я солгал, - удивительно спокойно отвечаю ему.
Он смотрит на меня, сбитый с толку, что его обвели вокруг пальца, хотя я понятия не имею почему, ведь здесь все так поступают. Его недоумение переходит в гнев, лицо становится красным, когда он поднимает монтировку, чтобы ударить меня. Я разочарован, что он не схватился за оружие, потому что так было бы быстрее. Но вместо этого он бьет кулаком мне в лицо. Я даже не вздрагиваю, когда
Через некоторое время в дверном проеме появляется Делайла. Ее рубашка порвана, шорты расстегнуты. Лицо измазано тушью, губы в кровоподтеках, и большие рубцы покрывают ее руки и бедра.
– Тебе нужно уходить, - говорит она оцепенело.
– Дилан не позволит тебе выйти отсюда живым, если найдет тебя, когда вернется.
Опираясь одной рукой о пол, неуклюже пытаюсь подтолкнуть себя к ногам, тело ноет в знак протеста.
– Где он?
– спрашиваю, сгорбившись.
Она пожимает плечами, ее лицо без эмоций.
– Он слинял после того, как предложил меня, но я уверена, что он вернется.
Опираюсь рукой на стену для поддержки, жалея ее.
– Тебе нужна какая-нибудь помощь?
– Это звучит так глупо, когда она выглядит такой сломленной, а я едва могу стоять.
Она смеется опустошенно.
– У тебя есть другие проблемы, о которых стоит беспокоиться, - говорит она, поворачиваясь спиной ко мне.
– Прежде чем ты появился, Трейс и несколько парней забрали Тристана. И он был явно не в себе, поскольку грозился их убить.
– Твою мать!
– ковыляю к двери, оттолкнув ее в сторону, спотыкаюсь в коридоре. Боль в теле ослепляет, но я знаю, что она будет минимальной по сравнению с внутренней болью, которую я испытаю, если что-то случится с Тристаном. Если я буду слишком поздно снова, как в прошлый раз. Всегда слишком поздно.
Хромаю через балкон по лестнице, воспоминания о прошлом роятся в моей голове, как пчелы, а я снова сталкиваюсь с неизвестностью, не зная, что ждет меня впереди.
– О Боже, Лекси, нет!
– я взываю к звездам.
– Пожалуйста, не оставляй меня.
Тащу свою задницу вниз по лестнице, сердце бешено стучит в груди, кожа покрыта испариной. Ноги так болят, что, кажется, вот-вот я упаду и моя рука может быть сломана, но физическая боль - ничто. За последние несколько лет я многое чувствовал, и это самая сносная часть всей моей жизни.
Ее тело обмякло в моих руках, голова покоится на моей груди, которая вся в ранах, выплескивает наружу кровь - мою жизнь.
Я смотрю в глаза Лекси, но там внутри ничего не осталось, и я знаю, что довольно скоро ничего не останется внутри меня, поэтому я лежу на земле вместе с ней, держа ее за руку, позволяя себе истекать кровью.
Кадиллак уехал, но не уверен, легче мне от этого или нет, поскольку это означает, что все, что они собирались сделать с Тристаном, они, наверное, уже сделали. Хромаю по направлению к задней части дома, мои руки и ноги болят и скованны, мои движения вялы.