Спасите меня, Кацураги-сан! Том 4
Шрифт:
Но стоило мне задать эти вопросы самому себе, ответы нашлись очень быстро.
У онкобольных понижен иммунитет. Почти у всех таких пациентов поголовно наблюдается снижение уровня лейкоцитов. Именно поэтому к ним присоединилась вирусная инфекция, а к пациентам с прошлого этапа — нет.
Потому что у предыдущих испытуемых был предрак. Они, грубо говоря, здоровые люди со здоровой иммунной системой.
А из всей троицы нынешних испытуемых самый тяжёлый — Бькуя Шино. Потому что у него есть множественные метастазы. Заразился он одновременно с остальными,
Я вновь осмотрел анализы крови и обратил внимание на изменение биохимии. Яркая картина интоксикации. Но такую интоксикацию вирусная инфекция не даст. Причина в чём-то другом.
Точно…
Проклятый «Онкокура» действует, причём даже слишком хорошо. Уничтожает опухолевые клетки, и вызывает быстрый распад злокачественного образования. А в его клетках содержатся нездоровые белки. Продукты опухоли вызывают интоксикацию, из-за чего впоследствии может произойти шок.
— Вызывайте инфекционистов, — сказал я медсестре.
А я пока позвоню главному врачу.
Несмотря на позднее время, я набрал номер Ягами Тэцуро. Терпеливо выждал с десяток гудков, но всё же дозвонился до руководителя.
— Кацураги-сан, вы совсем спятили?! — прокричал он. — Час ночи!
— Ягами-сан, мне нужен номер Ямамото Мифунэ или его сына, — заявил я. — Кого угодно из фармакологов, которые участвовали в создании «Онкокура».
— Кацураги-сан, вы что, пьяны? — не поверил моим словам Ягами Тэцуро.
— Должно быть, это вы пьяны, раз не сообщили никому о механизме действия препарата, — огрызнулся я. — Двое пациентов лежат дома с вирусной инфекцией, а третий прямо сейчас в приёмном отделении. В тяжёлом состоянии. Испытания нужно прекратить немедленно.
— Так вам я это и позволил, — усмехнулся Ягами Тэцуро. — Судя по отчётам, им становится лучше. Значит, препарат работает.
Я понял, что этот разговор абсолютно бесполезен.
— Это говорит мне явно не врач, — сказал я и положил трубку.
Ягами Тэцуро волнуют только деньги. Судя по всему, он уже давным-давно не врач, а обыкновенный бизнесмен. Причём грязный.
Нужно звонить Эитиро Кагами. Он говорил, что принимал участие в разработке препарата.
Эитиро ответил моментально.
— Я в курсе, Кацураги-сан, — сказал он. — Я уже еду в клинику.
— В курсе чего? — не понял я.
Ему ведь никто не мог сообщить раньше меня.
— Кондо-сан и Куренай-сан связались со мной и рассказали о побочном эффекте препарата, — сообщил он. — Я лично созвонился с их пациентами и убедил их госпитализироваться.
— Эитиро-сан, с третьим пациентом ситуация ещё хуже. Он сейчас у меня — в приёмном отделении. Опухоль распадается слишком быстро, интоксикация нарастает. И плюс ко всему — вирусная пневмония. Слышать ничего не хочу о подписанных нами запретах. Говорите, какой механизм действия у «Онкокура». Я должен его знать, чтобы порекомендовать инфекционистам правильное лечение.
Эитиро молчал. Из трубки доносились лишь гудки машин и шум ветра.
—
— Эитиро-сан, успокойтесь, — попросил я. — Я не оправданий от вас жду, а механизм действия.
— Когда ситуация разрешится, Кацураги-сан, у этого будут последствия, — заявил Эитиро. — Можете не сомневаться, я позабочусь о том, чтобы эту информацию передали в Министерство Здравоохранения, а испытания закрыли. Но пока что пообещайте мне, что никому не расскажете о механизме действия. Я не хочу, чтобы эта ситуация навредила вам.
— Обещаю, — ответил я. — Мне просто нужно понять, какую тактику предпринять, чтобы спасти своего пациента.
— «Онкокура» — это лекарственный препарат, большую часть которого составляет модифицированный аденовирус. Он ослаблен, а в его цепочку ДНК вплетён сложный код, благодаря которому вирус определяет нетипичные клетки. Остальная часть таблетки представляет из себя набор сильных иммуностимуляторов.
Понятно… Решили сделать что-то наподобие бактериофага. Бактериофаг — это особый вирус, который не вредит человеку, но уничтожает болезнетворные бактерии. А учёные из «Ямамото-Фарм» решили, что могут сделать нечто подобное, но сделать целью вируса — онкологические клетки.
Сложно даже представить, сколько ушло времени, чтобы впихнуть в вирус информацию о множестве клеток, которые должны считываться, как опухолевые.
— Над ним работали не только фармакологи, да? — спросил я. — Это ведь генная инженерия. Микробиологи, вирусологи, иммунологи. Без них бы тут не обошлось.
— Я говорил, что на его разработку потрачены миллиарды иен, Кацураги-сан, — вздохнул Эитиро Кагами.
— У этого препарата могло быть будущее, но кто-то слишком поторопил процесс. «Онкокура» уничтожает опухоль слишком быстро. Это слишком опасно для организма.
— Больше я сказать ничего не могу, Кацураги-сан, — ответил Эитиро. — Переводите своего пациента в инфекционное отделение. Скоро туда поступят ещё двое.
Эитиро положил трубку. Всё это время до меня пытался дозвониться главный врач, но общаться с этим психом у меня не было никакого желания.
Они слишком поторопились с испытаниями. Вирус обезвредили недостаточно, не учли, как отреагирует ослабленная иммунная система онкобольных. И самое главное — не рассчитали его эффективность. Число, за которым все гнались, оказалось слишком большим, чтобы не причинить организму вред.
Получается, что эффективность — это и есть самая главная проблема «Онкокура».
В приёмном отделении появилась инфекционная бригада. Мне крупно повезло, сегодня как раз дежурит Окабэ Акира.
— Окабэ-сан, у пациента аденовирусная инфекция, — объяснил я. — Судя по всему, начинается вирусная пневмония. Чем лечить — знаете.
— Догадываюсь, Кацураги-сан, — кивнул он. — Только не догадываюсь, откуда вы знаете, что это — аденовирус.
— Вспомните последнюю планёрку и поймёте, — намекнул я.