Спаситель
Шрифт:
— Интересно бы узнать, где ты приобрел такую уверенность? — полюбопытствовал Майк. — Опять в подвале?
— Это уверенность оттуда же, откуда мое знание о том, что сейчас мы уже выходим из города, — сказал Вик. — Скоро войдем в небольшую рощу, а уже за ней будет дорога.
И действительно под их ногами зашелестела мокрая трава.
— А может быть это какой-то газон? — сказал Майк. — Или городской парк?
— Вот этим и отличается вера от знания, — усмехнулся Вик. — Я-то знаю, что мы идем
— Черт! — выругался Майк. — Насчет шишек ты прав, я только что врезался в дерево. Сейчас я почти уверен, что мы в лесу, или в парке, свои предположения насчет газона снимаю…
— Положи руку мне на плечо, — сказал Вик. — Тогда обещаю тебе, что больше ты ни в одно дерево не врежешься.
— Спасибо тебе светоч новой веры, — сказал Майк, ложа свою руку на плечо Вика. — Только какой ты светоч, если от тебя не идет свет?
Он бы сейчас нам не помешал, при свете мы бы спокойно шли по этому лесу, или парку. Мы точно вышли из города?
— Вероятнее всего да, — сказал Вик. — Ты не забывай, что я тоже ничего не вижу, как и ты. Я просто чувствую, а это разные вещи. Видеть лучше, чем чувствовать.
— Чем же видеть лучше? — спросил Майк. — Я вот сейчас ничего не вижу, а из чувств во мне только боль и усталость.
— Я чувствую направление и препятствия, — ответил Вик. — Хоть это и не чувства, а что-то другое.
— Совсем запутал, — вздохнул Майк. — Чувства уже не чувства, вера не вера. Когда мы где-нибудь остановимся?
— Как только почувствую какое-нибудь укрытие, — сказал Вик. — Скоро начнется дождь, и нам нужна крыша над головой, чтобы его переждать.
— Значит, все-таки ты чувствуешь? — спросил Майк.
— У человека пять чувств, — сказал Вик. — Так как они есть у всех, или почти у всех, то никому не приходится объяснять, что такое зрение, или слух, или осязание, все итак это знают.
— Замечательно сказал насчет осязания, — сказал Майк, тихо охнув. — Я только что обо что-то споткнулся.
— Я и сам спотыкаюсь, — сказал Вик. — Кстати, можешь уже снять руку с моего плеча, а то ты уже на нем висишь. Мне и себя-то тащить трудно, а если ещё и тебя, то я далеко не уйду. Ты гораздо крупнее меня и совсем не такой легкий, каким себе кажешься.
— Прости, — смущенно пробормотал Майк, снимая руку с плеча. — Я как-то не заметил. Это от слабости. Надо сделать привал, чтобы отдохнуть и подождать, пока рассветет. Вик резко остановился, Майк больно ткнулся носом в его рюкзак и выругался.
— И чего ты встал? — спросил он недовольно. — Мы идем, или уже делаем привал прямо здесь, на траве?
— Сейчас пойдем дальше, — сказал Вик. — Я просто почувствовал, что рядом есть какое-то укрытие от дождя, но что это такое, я не знаю.
— Веди, — сказал Майк. — Там разберемся, все равно больше сил уже не осталось. Он положил руку на плечо Вика.
— С вашего разрешения, я ещё немного на вас повишу, — сказал он. — А то я сейчас упаду.
— Тогда упадем вместе, — вздохнул Вик. — В следующий раз, когда попадем в новую переделку, я буду висеть на тебе, а ты будешь нас вести.
— Если будет следующий раз, то я согласен, — сказал Майк. — Но мне почему-то кажется, что ещё раз мы уже такое не переживем.
Вик свернул в сторону, и они наткнулись на стену дощатого сарая. Он открыл сбитые из не струганных досок ворота и зажег спичку. В сарае лежали лопаты, носилки и разные другие инструменты.
— Вполне можно жить, — сказал Майк, садясь с вздохом облегчения на пустое ведро. — И даже можно развести костер из этого инструмента, все рано он больше никому не нужен. Сейчас бы ещё выпить, и был бы совсем праздник.
Вик снял рюкзак, положил ружье на землю, и стал разжигать костер. Ему пришлось повозиться прежде, чем он смог развести огонь, твердые черенки никак не хотели разгораться.
— Спичек осталось последняя коробка, — сказал он. — Если в ближайшее время ничего не найдем, то будем жить без огня.
— Может быть, в следующем городе нас встретят более ласково? — сказал Майк, ложась на грязный земляной пол возле костра. — И тогда мы не только найдем спички, водку, но и сменим одежду, или хотя бы постираемся. У меня есть ещё две коробки спичек, но пусть это будет неприкосновенный запас.
— Я бы не стал рассчитывать на то, что где-то нас ласково встретят, не те времена, — вздохнул Вик, и тоже ложась на землю. — Все, у меня тоже больше нет сил.
— Ты уже сделал все, что нужно, — сказал Майк, развязывая свою повязку, морщась при этом от боли. — Большего никто бы не сумел сделать. Если бы мне раньше сказали, что человек может видеть в темноте, как сова, находить дорогу туда, куда нужно, оказавшись в незнакомом месте, предупреждать об опасности, когда о ней еще ничего не говорит, я бы не поверил.
— Я не вижу в темноте, — сказал Вик. — Я просто чувствую препятствия и направление, а больше ничего.
— Да, ты что-то начал рассказывать об этих чувствах, а я тебя прервал, — сказал Майк. — Но теперь я весь сплошное внимание.
— Я не могу ничего рассказать, — сказал Вик. — Это либо чувствуешь, либо нет. Как можно слепому рассказать о том, что ты видишь?
— Рассказать-то можно, — сказал Майк. — Только неизвестно поймет ли он тебя.
— Так вот здесь такая же история, — вздохнул Вик. — Говорят, что существует шестое чувство.