Спасти царевича
Шрифт:
Толи сестрицы, наконец, поняли, что собеседник из меня аховый, толи я заснула еще до их ухода, но факт остается фактом: проснулась я уже вечером и, что характерно, от стука в дверь.
Здесь гостевые покои, или постоялый двор?! Я могу полежать спокойно?!
О, ля, ля, такого визита мы точно не ждали…
Его Высочество, царевич Елисей, бесшумно вошел в комнату и настороженно выглянул в коридор прежде, чем аккуратно закрыть дверь.
Я озадаченно изучила царевича, с непроницаемым лицом стоящего на пороге моих покоев и никоим образом… не вписывающегося в интерьер!
– Ваше Высочество решили меня скомпрометировать? – осторожно утонила я, поглядывая по сторонам в поисках путей к отступлению.
– Ни в коем случае. Не хочу, чтобы о моей встрече с Вами, судачил весь двор.
– О, понимаю. И поэтому вы решили придти в мои покои, чтобы они судачили наверняка! – мой голос резанул неприкрытой насмешкой.
Глаза Его Высочества полыхнули гневом. Я осторожно натянула покрывало повыше, инстинктивно отгораживаясь от потенциальной угрозы.
– Да как Вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?!
Я испытала жгучее желание отъехать вместе с кроватью на пару верст от разгневанной царской особы. Видеть столь сильные эмоции на этом меланхоличном лице было непривычно… и, пожалуй, опасно.
– Прошу простить мою дерзость, – я повинно склонила голову, лихорадочно размышляя, куда бы драпануть. От резкого движения покрывало снова сползло, обнажая грудь в тонкой кружевной сорочке. Ойкнув, я воровато подтянула его на место, не решаясь поднять глаза на Его Высочество.
Благородно выдержав паузу и позволив мне поправить "туалет" царевич перешел к цели своего визита.
– Я всего лишь хотел узнать Ваш ответ на мое предложение. Можете не беспокоиться, о моем пребывании здесь никто не узнает. Я позабочусь об этом.
Я хмыкнула. Память подсказывала, что Его Высочество врятли способен о чем-нибудь, или о ком-нибудь позаботится.
– Итак, я жду Ваших слов, – напомнил о себе царевич Елисей.
– Слов? Каких слов? Не понимаю, о чем Ваше Высочество толкует, – осторожно произнесла я, смутно чувствуя, что упускаю, что-то важное. Увы, моя пострадавшая память была мне совсем не помощница.
– Вот значит, каков будет ваш ответ, – задумчиво произнес царевич.
Я рассержено подняла глаза, собираясь возразить.
– Что же, я принимаю его, – не глядя на меня, Его Высочество коротко поклонился и вышел.
Я хотела бесцеремонно бросится следом, но стоило только дернуться, как плечо мгновенно напомнило о себе. Сердито шипя сквозь зубы что-то невразумительное, я честно пыталась вспомнить, что же могло быть от меня надобно Его Высочеству.
Поняв безрезультатность этих попыток, я разозлилась окончательно.
Во всей ситуации только одно и соответствовало мои любимым сказкам.
Царевич, все-таки, был дурак!
Глава 5
«Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели пленником на войне; у неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны…».
Шовинистические записки
После двух дней проведенных в праздности и ничегонеделанье я почувствовала себя значительно лучше. Несколько раз меня осматривал длинный и сухой, как жердь, придворный лекарь и жизнеутверждающе сообщал, что жить буду: удар пришелся вскользь, и заточка лишь оцарапала кожу. А вот рукой, начавшей подавать признаки жизни, я ударилась уже при падении, что было весьма неприятно, но также не смертельно.
Привыкший при дворе к тому, что венценосный больной всегда прав, а лечить его при этом как-то надо, он присовокупил истинно наше, народное чувство юмора к заморской наплевательской философии, и не моргнув глазом мог подтвердить, что настойка от запора от мигрени также неплохо помогает и для здоровья весьма пользительна, Я, честно говоря, слабо представляла, как она может помочь, ну разве что, отвлечешься… В общем, заморский лекарь человек был занятный и приглянулся мне сразу.
Неловким движением я подтянула подушку повыше и села. Сегодня ко мне обещался зайти Витенька, чему я была несказанно рада. Названный брат недавно стал капитаном Софийского гвардейского полка и в отсутствие батюшки лично отвечал за охранение цесаревича. Так что хоть и пребывал Витенька при дворе постоянно, свободным временем для визитов не располагал. В отличие от сестер, которые помимо всего прочего видели в моей хвори дополнительную причину пофасонить при дворе.
Да уж, вот потанцевала, так потанцевала! С шалостями теперь можно завязать окончательно. Сильно сомневаюсь, что мне удастся выкинуть что-нибудь более зрелищное, чем собственное почти бездыханное тело на руках у царевича во время открытия Зимних празднеств!
Выше мне уже не прыгнуть. А жаль…
Я спасла царевича. Эх, знать бы еще, зачем я сие сделала… Может, к доктору сходить, попросить настоечку? Без разницы от чего, авось по его философии и от проблем с памятью тоже поможет?
Я вдохнула, закрыла глаза и чутка сползла поглубже под одеяло, чувствуя себя безнадежно уставшей от борьбы с собственной памятью. Но стоило мне стишиться и попытаться заснуть, как, разумеется, раздался стук в дверь.
На пороге моих покоев, ставшем безумно притягательным местом, стоял молодой человек истинно богатырского сложения, с буйными русыми кудрями, запакованный в аккуратный парадный мундир царского гвардейца. Я на мгновение залюбовалась названым братом. Ежели кто и подходил на роль сказочного царевича, так только Витенька.
– Мое почтение Вам, княжна Арина Семеновна.
Я так и села. Нет, то, что я княжна и Арина Семеновна, не вызывало никаких сомнений, но…
– Витенька, Вы больны? Уже бредить начали!
Братец продолжал столбом торчать в дверях, пряча улыбку.
– Так как же, Арина Семеновна, Вы теперь по слухам царевича нареченная, царевной стало быть будете, как можно…
– Так, Витенька, примолкни на мгновение, – я нахмурилась, – не совсем понимаю, к чему ты клонишь.
– Как? Вам ваше счастье неведомо? – Витя старательно округлил глаза, изо всех сил стараясь не рассмеяться.