Спасти царевича
Шрифт:
– Витя, довольно!
Этот солдафон все-таки расхохотался.
– Не гневайтесь, царе…
Подушка в него все-таки полетела.
Привычный ко всему Витенька проворно поймал снаряд и, не чинясь, уселся на мою кровать. Я вздохнула и уткнулась лицом в жесткую ткань кафтана. От активных действий разболелась рука, жалко себя стало, хоть плачь!
Витя ободряюще погладил меня по голове. Как и в далеком детстве, появилась уверенность, что пока рядом названый брат никто не посмеет меня и пальцем тронуть. Сие вселяло некоторые надежды на светлое будущее.
Для нашего семейства
Наш батюшка за спинами тех, кто чином ниже, не отсиживался, а потому остался лежать на поле брани, с обширной раной в груди и гаснущим сознанием. Так бы и пропал, ежели бы не мальчишка-сирота из захваченной деревни. Смог паренек пятнадцати лет отроду и сам не сгинуть и батюшку нашего до деревни дотащить и выходить. Не знал тогда Витенька, кого спасает, и как переменится его жизнь после случайного геройства.
Наделенный крепким здоровьем тогда уже генерал Луговской, сумел оправиться, скорее вопреки неловкому уходу, чем благодаря ему, и примкнуть к отряду за стеной, когда никто уже и не чаял его увидеть.
На родном пороге батюшка появился пару дней спустя, живой, хоть и несколько потрепанный, в сопровождении тощего мальчишки одетого в военное платье без знаков различия. Он сообщил согласной на все от счастья супруге, что малец отныне будет жить и воспитываться в нашей семье.
Сына батюшка хотел, как и всякий мужчина, особенно венный, так что весь нерастраченный воспитательный талант он направил на чужого мальчишку. Подолгу возился с ним: учил читать, считать, объяснял военную стратегию, правила хорошего тона и прочие науки. Витенка отца боготворил, учился прилежно, старался исполнить его поручения наилучшим образом. Он был расторопен, не глуп, внимателен к нам. Первое время побаивался «барыни», как он называл маменьку, но потом пообвык, понял, что она благоволит к нему не меньше батюшки.
Теперешний Витя ничем не напоминал того тощего, напряженно оглядывающегося по сторонам мальчишку, впервые ступившего на порог нашего развеселого семейства. Высокий, статный гвардейский капитан, немалый чин для двадцати четырех лет, даже учитывая протекцию батюшки, он был воплощением девичьей мечты. Происхождение Витеньки для многих оставалось загадкой. Злые языки трепали, что батюшка прижил сына на стороне, хоть и не хочет в том признаваться, что никоим образом не умаляло в глазах людей его достоинства.
Для меня же Витя стал самым настоящим старшим братом, защитником и помощником во всяческих проказах. Наш переезд из Южного в Озерный край был не таким легким, как может показаться. После вольной жизни на южных рубежах, светские условности были чем-то непонятным и странным. За примерами далеко ходить не надобно. Дворовые мальчишки в имении, задирали нас с сестрами. Терпели мы сие не долго. Собрались, позвали
Влетело всем. Особенно нам с сестрами за неподобающее девицам поведение.
– О чем задумалась, Ариша? – поинтересовался Витя, заскучав от долгого молчания.
Я неохотно отстранилась от уютного плеча.
– Вспомнилось, как мы наводили в имении свои порядки. Помнишь, как надавали по шеям дворовым мальчишкам?
Витя рассмеялся.
– И поделом им.
Я с улыбкой покачала головой.
– Жаль, что теперь не можем просто дать кому-то по носу, чтобы все снова стало хорошо.
Витя посерьезнел.
– А неча було лезть, не в свое дело! – в моменты душевного волнения, братец вспоминал Южный говор. – Тебя могли убить!
– Тут ты прав… Сама не знаю, что на меня нашло. Да, кстати, что ты там говорил про мое замужество?
– Да, болтают разное. – Витя отмахнулся, словно сия болтовня витала вокруг него как мошкара. – Что раз ты спасла царевича, он из благодарности на тебе женится.
Я фыркнула.
– Он не может поступить со мной так жестоко, ведь он мне жизнью обяза…
Вот, лештий!
– Что такое? – заволновался Витя, замечая, что я смотрю мимо него округлившимися глазами.
– А вдруг Его Высочество…
Я вспомнила последний разговор с царевичем. Ему нужен был ответ на какой-то вопрос. А не предлагал ли он мне, часом, замуж выйти?! Дыма-то без огня, не бывает!
Нет, не помню.
Ежели и предлагал мне царевич руку и сердце, то память моя об этом упорно молчит.
Надобно поймать Его Высочество и расспросить как следует!
Нет, не выход. Не спросишь же: "Ой, а вы мне часом замуж выйти не предлагали? Да я просто так спрашиваю, ничего личного, просто вспомнить не могу!" У Его Высочества и так обо мне неважное мнение, не стоит усугублять.
Видя мой ступор, Витя разволновался окончательно.
– Что, взаправду предлагал?
– Ничего такого не припомню, – честно призналась я.
Братец несколько успокоился.
– Сие не моего ума дело, но расфранченный тип, как барышня закатывающий глазки, тебе не пара. К тому же, он женится на островной царевне.
О, ля, ля, вот об этом я как-то забыла. Даже не знаю, радует меня или огорчает сие напоминание. Ежели должен царевич жениться на островной царевне, он точно не может жениться на мне. Хоть я и не собиралась за него замуж-то, но уже начала считать царевича в каком-то смысле своей собственностью. Зря, выходит.
– Да что ты заладил, свадьба, свадьба, – недовольно сообщила я, ерзая на кровати. – Ты мне лучше поясни, как охранная служба, кому понадобилось с заточкой по бальному залу носиться. Сие же нонсенс, как заяц с охотничьим ружьем.
– А я надеялся, что сие ты мне пояснишь. Мы при дворе сказали, что княжна в беспамятстве и злоумышленника не видела, – Витя глянул на меня, – но надеялись, что ты хоть что-то да расскажешь.
Я покачала головой.
– Увы, я не помощник. Но одно ясно точно, кто-то из ближайшего окружения царевича удружил. Посторонних там не было и быть не могло. Его Высочество меня с друзьями знакомил, кажется.