Спасти империю!
Шрифт:
– А ежели он захочет дело все-таки прикрыть и концы в воду спрятать?
– Гм… Он же сам распорядился его вновь открыть… Хотя может быть всякое. Тогда выдашь Бомелия за Бровика. Бровика же надо спрятать надежно. Ко мне его тогда приведешь. Все, Григорий. Пошел я, и ты тоже отправляйся к Никите Романовичу, не задерживайся. Надо, чтобы он дело обязательно сегодня прочитал.
После допроса Бомелия Валентин почувствовал себя путником, заплутавшим в густом, темном лесу. Его такая стройная, такая правдоподобная версия происходящего в слободе рассыпалась в прах на глазах. И Бомелий не рыбасоид, и царица не серый кардинал, исподволь влияющий на все события. И даже наркотические пилюли, попавшие к царевичу Ивану,
– Где ты ходишь, Минька? – встретил его прямо у калитки возбужденный Ероха. – Весна прибегала. Казначей уехал! Сегодня вечером идем в гости!
XV
Какие бы обстоятельства этому ни сопутствовали, но последняя ночь перед разрывом любовных отношений всегда наполнена эдакой элегической поэтикой. И хотя Валентина с Марфой не связывали никакие чувства (только секс; добротный, качественный секс и никакой любовной лирики как с его, так и с ее стороны), все равно сегодня он испытывал легкую грусть от осознания того, что эта встреча для них последняя. Может быть, поэтому он и не стал теперь спешить, дав свиданию протекать по уже сложившемуся сценарию, хотя Ероха настаивал на том, чтобы ускорить развитие событий. Легко Ерохе быть принципиальным. Его-то Весна не только не относится к числу врагов, но сегодня еще и поможет им. А Марфа враг, причем из самых главных. Куда уж главнее? Ведь именно через нее Рыбас поддерживает связь с Фуниковым и Никитой Романовичем. Вспоминая прошедшие события, Валентин сам дивился собственной невнимательности. Ведь говорил же ему Ероха о том, что Марфа ведьма, что она вызывает духов и вместе с Фуниковым и его слугой беседует с ними! Да, помнится, и сама Марфа вроде шутя упоминала, что все ее считают ведьмой… Валентин же уперся в версию с царицей и ее магом и слышать ничего больше не желал. А Фуников?.. Вроде всех Валентин примерил на роль серого кардинала, влияющего на Никиту Романовича. Всех, кроме Фуникова. Уж больно он сер и невзрачен. А кому же еще влиять, как не казначею? Одним словом, много претензий предъявил себе Валентин в свете новых сведений, поведанных ему Бровиком.
Да, Марфа – враг. А жаль, черт возьми! Ведь красавица такая и… Вообще! Марфа сегодня должна была сыграть важную роль в комбинации, придуманной Валентином, Ерохой, доном Альбой и Силкой. Но до этого Валентин хотел с ней попрощаться. По-человечески.
Как ни странно, но сегодня ее стоны и вопли заводили его так, что он все никак не мог остановиться, раз за разом возобновляя с нею любовные игры. В конце концов не выдержала сама Марфа. Спихнув с себя Валентина, она даже слабо возмутилась:
– Замучил меня сегодня совсем, Михайла. Уж который раз прошу – дай передохнуть…
– Это потому, что не встречались мы давно. – Валентин нежно укусил ее за ушко. – Истосковался по тебе.
Он крепко обнял ее за талию и потянулся губами к ее губам, но Марфа в этот раз моментально пресекла эту попытку ползучей экспансии. Она резко отодвинулась, повернулась на бок и, упершись в него руками и ногами, разом спихнула с кровати. Внезапно для себя оказавшись на полу, Валентин расхохотался. И Марфа рассмеялась. Им было легко друг с другом. И хорошо. Но она – враг. Валентин поднялся с пола.
– Пусти, Марфуша, не буду больше лезть. Обещаю.
– Да иди уж…
Он вновь улегся с ней рядом.
– Фуников в Москву уехал?
– Угу…
– Надолго?
– С неделю пробудет. Поехал помещения для казначейства смотреть да выбирать. А потом сюда вернется, чтобы сборы начать.
– Какие сборы, Марфуша?
– А ты еще не знаешь?
– Не-эт, как-то мимо меня прошло.
– В Москву переезжать будем. Все. Кто пораньше, кто попозже. Казначейство, наверное, самым последним поедет. Главное, чтобы Никита Романович охрану в дороге надежную обеспечил.
– Надежная охрана – это важно. Особенно когда государеву казну везешь. Но где их, надежных людей, возьмешь? Одни преступники вокруг. Ведь что творится-то? Чуть ли не каждый день убийства. И чьи? Не холопов каких-нибудь, а членов царской семьи… Тут поневоле задумаешься, как казну невредимой сохранить.
– Ты, Михайла, не понимаешь. – Она усмехнулась. – Это иное.
– Да как же иное? – с притворным возмущением воскликнул Валентин. – Если бедный Никита Романович не может никому довериться? Если кругом измена? Даже среди самых ближних.
– То есть? – Последние остатки беззаботной веселости у Марфы резко улетучились. Она даже приподнялась, опершись на локоть. – О чем это ты говоришь, Михайла?
– Сегодня же и убийство царицы Марии, и убийство Старицких раскрылось.
– Ах, ты все об этом… – Марфа вновь усмехнулась. – Так Старицкие вообще сами себя потравили…
«Интересно, – мелькнуло в мозгу у Валентина, – откуда ты об этом знаешь? Боярин Яковлев, проводивший расследование, уехал сразу в Москву, послав с докладом к Никите Романовичу Скуратова. Ни тот, ни другой на базарной площади о том не трепались».
– А убийцу Маришки давно нашли и казнили. Никак ты проспал столь важные новости. А, Михайла?
– Ничего подобного, – возразил ей Валентин. – Молява, которого казнили, невиновен. Это следствие сегодня и установило.
– Это какое же еще следствие? – Марфа даже села в постели, подогнув под себя ноги по-турецки. – Ведь боярин Яковлев сегодня утром в Москву уехал…
«Ты, оказывается, и об этом знаешь? Откуда? Надо полагать, Яковлев звякнул тебе на мобильник. Никак иначе». Валентин пожал плечами, скривив губы в недоуменной гримасе.
– Никита Романович нового главу разбойного приказа назначил. Вроде так. Я сегодня вечером зашел к Никите Романовичу, а он допросные листы читает. Увидел меня и как воскликнет с такой досадой в голосе: «Что же делается-то, Михайла? Кому верить можно? Если боярин Яковлев-Захарьин, родственник мой, против меня и царевича заговор устроил?» Ну, и начал мне рассказывать… Он сегодня в отсутствие Яковлева назначил нового человека со смертью Старицких разбираться…
– Как в отсутствие? Яковлев же должен был сначала к Старицким заехать, а уж только после этого в Москву…
«Та-ак, еще один прокол», – констатировал Валентин.
– Так вот этот человек и установил, что к Старицким вчера приезжали Яковлев и еще кто-то. И застращали их до смерти. Вот тем и пришлось травиться. А еще он нашел у Старицких охранное письмо, где им неприкосновенность в слободе обещается. Кем оно писано, не знаю. Не сказал мне Никита Романович. И истинный убийца царицы сегодня схвачен. Никита Романович сказал, что очень важные показания он дал.
Даже при том неярком, неверном свете, коим была освещена спальня, было видно, как резко побледнела Марфа.