Спасти Париж и умереть

Зверев Сергей Иванович

– Минутку, мсье, – произнес Клод. – Мне надо закончить. Вы садитесь, пожалуйста.

Руки старика дрожали, но он как мог спокойно расставил кисти в стаканчике. Что было делать? Он чувствовал – что-то здесь не так, и машина, и этот наглец, который продолжал нахальненько улыбаться, появились, чтобы забрать его.

Клод, хоть и не знал, где допустил прокол, все же лихорадочно прокручивал в мозгу события последних дней.

Собственно, за последние дни ничего и не произошло, было лишь две встречи – с Адель и с незнакомым немцем, который назвал правильный пароль. Правильный пароль означал, что немец не мог быть провокатором. Да и глаза давно ожидаемого посланника из Берлина говорили о его честности. Это были глаза, которым веришь. И руководство Сопротивления давно ожидало человека, уполномоченного союзниками. И Адель, и немца Клод провожал внимательными взглядами и не заметил, чтобы они привели «хвосты».

Но сейчас за его спиной хлопнули двери, и Клод ясно представил себе, как трое выходят из машины – эти плотные, упитанные мужчины, явно на полицейском довольствии.

Это были враги.

Клод вдруг почувствовал ледяную уверенность. В конце концов, у него было чем ответить.

А трое мужчин в самом деле покинули автомобиль. Они постояли некоторое время на кромке тротуара, затем мужчина с животом, на котором едва застегивался пиджак, сделал выразительный знак рукой остальным, и спутники разошлись в разные стороны.

Положение было таким. Художник сидел под деревом, перед портретистом позировал блондин, дальше был проход и другие рабочие места художников. За художниками возвышалась чугунная ограда сквера, через нее не перелезешь. Один незнакомец стоял за спиной Клода, двое других перекрыли тротуар с обеих сторон.

Клод бросил усталый взгляд на клиента. Еще один гитлеровец, ими полон Париж. Чего он хочет? Чтобы ему тоже нарисовали портрет? И с какой стати он пришел, почему вдруг так популярны стали портреты?

Клиент сидел в кресле и внимательно разглядывал Клода водянистыми глазами. Художник не отвел взгляд, пауза затянулась, и напряжение росло… и вдруг клиент как бы невзначай провел ладонью по лацкану пиджака. Художник почувствовал недоумение, узрев старый условный знак.

– Фиалки – эмблема Монмартра, – произнес Клод каким-то деревянным голосом. В нем сработал рефлекс, он мог промолчать, но отозвался, как того требовала инструкция. Фраза прозвучала после условного знака, хотя Клод чувствовал – это явно лишнее. Однако Клод продолжил с затаенной яростью: – Если хотите, я могу изобразить вас с фиалкой в петлице, мсье…

– Изобразите меня с французской лилией, – с довольной улыбкой ответил клиент.

Отзыв был неправильный. Портретист вспомнил, отзыв менялся каждую неделю, и трое с бульдожьими физиономиями появились неспроста.

– Хорошо, – Клод улыбнулся с натугой. – Как прикажете, мсье… Желание клиента для меня – закон! – Он принялся перебирать кисти. – Желаете грифельный рисунок? Рисунок пастелью? Маслом?

– Грифельный подойдет, – процедил блондин.

Художник укрепил картонку на станке и принялся рисовать… Он работал молча, с какой-то новой сосредоточенностью, которая только что проявилась в нем, нанося штрих за штрихом, словно махал шпагой, и время от времени бросал внимательные взгляды на клиента. Кожа Клода обтянула скулы.

Блондин, явно сбитый с толку, тоже во все глаза смотрел на портретиста. Художник работал. Клиент позировал. Трое упитанных мужчин рассматривали в это время другие картины.

Люди вокруг, казалось, не замечали ничего необычного. Пожилая пара крутилась у мольберта соседнего художника, вот дама уселась в кресло, а ее седовласый спутник принялся витиевато объяснять мастеру, что желает видеть в портрете, поминутно называя пожилого Шарля «молодой человек». С другой стороны вдоль картин ходил молодой унтер-офицер в пыльной полевой форме. Лицо унтера время от времени передергивала нервная гримаса, руки были заложены за спину, черным пятном на боку выделялась пистолетная кобура. Унтер вдруг остановился, начал громким голосом давать советы совсем молодому художнику с маленьким мольбертом, который только что поставил его, явно вчерашнему студенту. Юноша рисовал городской пейзаж – улицу Парижа и череду кленов вдоль тротуара.

Молодой пейзажист косился на унтера, подавлял усмешку, но ничего не отвечал. Унтер не уходил, раскачивался нервно на каблуках, тонкий ус нервно подрагивал.

Пауза тянулась, тянулась… Наконец блондин, сидевший в кресле перед Клодом, не выдержал и кивнул троим в гражданских костюмах. Отчетливо кивнул, Клод заметил этот движение. Толстый главарь уже стоял совсем рядом, он тронул Клода за плечо.

Едва это случилось, внутри художника словно сработала пружина. Он вскочил, вонзая локоть в живот агента. Все, кто это видел, опешили. Никто не ожидал от старого портретиста такой прыти.

Здоровяк охнул, перегнулся пополам – от неожиданности у него заняло дыхание.

Дальше произошли и вовсе небывалые для Монмартра события. Блондин, недавний клиент Клода, тоже вскочил. Клод бросился к нему, выхватывая что-то из кармана на ходу, и все увидели в руке художника маленький «браунинг». Приставив пистолет к виску блондина, Клод охватил другой рукой его за шею и стал пятиться назад, оглядываясь, выбирая направление для побега.

Бежать, собственно, было некуда. Разве что можно было попробовать пробиться к автомобилю?

– Стоять на месте! – воскликнул Клод. – Одно движение, и я стреляю!

Это дало ему несколько секунд. Шарль, пожилая дама и ее кавалер во все глаза рассматривали Клода. Ветер развевал его длинные волосы, по скулам ходили желваки.

Один из агентов замер, а вот второй агент, с противоположной стороны тротуара, вдруг засуетился, поднял руку, намереваясь сунуть ее во внутренний карман пиджака… Клод заметил это движение, обернулся и, одновременно с тем, как мужчина вынул пистолет, нажал на спуск.

Раздался выстрел… Незнакомец упал на асфальт, раскинув руки, в одной из которых было оружие. Две проститутки подняли визг. Пожилая дама вскочила и, опрокинув кресло, бросилась куда-то прямо сквозь мольберты.

– Жюли! Жюли! – завопил кавалер в очках с толстыми линзами. Он поднял руки, сбив на затылок помятую шляпу, беспомощно тряс руками, в одной из которых болталась трость.

Агент секретной полиции, последний, кто не пострадал, опомнился от неожиданности. Он не мог ничего поделать, лишь, кусая губы, наблюдал, как седовласый, охватив рукой голову блондина, пятился к подворотне. Он увлекал клиента за собой.