Спасти Париж и умереть
Шрифт:
Семен рассматривал собеседников бесстрастно. А те смотрели на него с презрением.
«Дворянина» Семена Ботуна хорошо знали в Париже. Конечно, не все, а кому нужно было знать. Высокий, широкоплечий, он никого не боялся. Ему был двадцать один год, когда в 1920 году пароход с последними российскими беженцами увез его из Крыма. Чтобы обеспечить себе место, Ботун сбросил за борт однополчанина. Через Константинополь и Афины Ботун попал в Париж. Здесь он понял, что, если хочешь хорошо жить, надо окончательно забыть о морали. Вначале во Франции Ботун был связан с русской эмиграцией, но быстро
Французы симпатизировали боровшемуся с фашизмом СССР, и русское происхождение Ботуна позволило Кнохену и Обергу сделать из Семена подсадную утку. Ботун попадал в камеры к арестованным, которые в большинстве случаев неопытны, как дети, они открывали ему душу, а вслед за этим отправлялись в концлагеря или на кладбище. Ботун же, получив от хозяев очередную хорошую сумму, на некоторое время выходил из игры, чтобы затем вновь появиться в другой камере или даже в другом городе. Из фашистских концентрационных лагерей никто не возвращался, и Ботун безнаказанно продолжал свое дело вот уже несколько лет.
– Лучше поговорим о приятном, – сказал Ботун. – Ублюдок ни в чем не признался? – Он кивнул на стену, за которой в камере сидел звонарь.
– Ни в чем, – ответил Ганс.
– Выходит, без меня снова никак, – оскалился Семен. – Что же, я готов вступить в игру, господа! – Он встал и картинно поклонился. – Крики мои он уже слышал… К тому же денег не осталось, этот коньяк я купил за последние гроши…
– Черт с тобой, оберштурмфюрер сказал, если ничего не получится, попробовать тебя, – проворчал немец. – Иди отдыхай, завтра в камеру… Да смотри не пей, иначе как он тебе поверит?
– Насчет этого не беспокойся! – блестя глазами, ответил Ботун. – Я свое дело знаю…
– Не мешало бы дать тебе пару раз, – сказал немец, – чтобы выглядел более правдоподобно…
В соответствии с планом вывоза ценностей, полученным от Гиммлера, первым делом Курт Мейер должен был изучить городской архив. Для работы он попросил Оберга предоставить отдельный кабинет. Разумеется, бригаденфюрер согласился.
Оставшись один в кабинете, Курт снял трубку и потребовал начальника архива. Когда тот подошел, Курт Мейер поинтересовался, когда можно будет приехать.
– Для таких людей, как вы, двери открыты в любое время, штандартенфюрер, – ответил начальник архива. – Приглашаю вас…
– Хорошо, я приму решение, – сказал Курт и положил трубку.
Через мгновение телефон зазвонил снова..
– Господин штандартенфюрер, – взволнованно произнес Кнохен. – Приезжайте. У нас доктор Йозеф Менгеле.
– Спасибо, дружище, – произнес Курт. – Сейчас же буду.
Появление Менгеле было кстати. Чтобы уничтожить врага, надо было с ним сперва хорошо познакомиться.
Они стояли на балконе кабинета Кнохена и курили. Знакомство вышло на славу. Оберштурмфюрер встретил Курта на пороге и представил низкого крепыша-брюнета с живыми умными глазами. Брюнет оказался знаменитым доктором. Курт зажмурился… а в следующую секунду почувствовал руку Менгеле в своей.
Если бы Ивану Денисову сказали, что он вот так просто будет общаться с кровавым палачом Менгеле, да не просто общаться, а еще и пить с ним коньяк, угощать сигаретами и так далее, Иван Денисов ни за что бы не поверил. Но шла война, и майор Денисов был готов на многое. Сейчас для него было важно подружиться с Менгеле.
Кнохен вынул из сейфа бутылку коньяку и бутерброды, они втроем выпили за здоровье фюрера, за знакомство. Затем Кнохен вышел, предоставив возможность новым друзьям общаться.
– Доктор, почему вы не любите фон Маннерштока? – спросил Курт.
– Его многие не любят… Вы ведь работаете в гестапо?
Курт выразительно промолчал.
– Ах, ну что это я, – смутился Менгеле. – Да, конечно… После того, что я о вас слышал…
– И что обо мне говорят?
– Ну, что вы весьма требовательны. Что в Берлине у вас прекрасная репутация… Что вы прекрасно справляетесь с самыми трудными заданиями… И потом – эта история с моим другом Скорцени… У вас прекрасно все получилось в Смоленске…
Курт улыбнулся. Мейер действительно спас Скорцени в Смоленске, эта история уже набила оскомину – однако она продолжала работать, эта история, на нее уже купились и Гиммлер, и Скорцени. А вот теперь комплименты в адрес Курта расточал сам доктор Менгеле в Париже. Поистине вся Европа славила подвиги штандартенфюрера Курта Мейера!
– Все это правда, – серьезно ответил Курт. – Я не вправе рассказывать о сути моего задания подробно. Но меня интересуют ваши эксперименты. В особенности – ваши исследования по газу «Циклон-Б».
– Это правда? – просиял Менгеле. – Я буду счастлив рассказать вам о своих работах. В один из ближайших вечеров я обязательно приглашу вас посетить мою лабораторию…
На Монмартре между мольбертами сновали прохожие с дамами под ручку, немецкие военнослужащие, желавшие насытиться парижской романтикой, проститутки, искавшие клиентов.
Под старым платаном на своем обычном месте работал седовласый Клод. Он не заметил, как за спиной его прошелся какой-то высокий мужчина со стрижкой ежиком и белым шрамом над левым глазом. Мужчина отошел, через некоторое время вернулся, подошел к проезжей части и махнул рукой.
Тотчас у обочины затормозил большой черный автомобиль. Между машиной и художником было метров десять, Клод обернулся и заметил троих внутри автомобиля. У всех были бульдожьи физиономии.
Портретист, однако, продолжил прерванное занятие. Лишь движения его стали чуть более замедленные.
– Можно ли заказать у вас портрет? – вдруг раздалось над ухом.
Клод поднял голову и увидел, что перед ним стоит тот самый мужчина, с маленьким шрамом над левой бровью. Губы незнакомца растягивала широкая улыбка.