Спасти СССР. Манифестация II
Шрифт:
– Кузя, - негромко позвал я Наташу и направился к чёрной лестнице. Девушка послушно двинулась за мной.
Мой расчёт оказался верен: после пятого урока, когда в школе остались лишь «старшаки», здесь, на дальней лестничной площадке была укромная тихая заводь.
– Итак, - я обернулся к Кузе и объявил: - Наказание. Но для начала: ты признаешь моё право тебя наказать?
В карих её глазах запрыгали жизнерадостные чёртики. Потом она скромно опустила ресницы, сложила руки на переднике и спросила жалобно подрагивающим
– Будешь дрючить?
– Наташа, - сказал я задушевно, - могу и не дрючить. Просто расходимся - и всё.
Она сразу посерьёзнела.
– Нет, Соколов, - Кузя задумчиво покачала головой, а потом с вызовом уставилась мне прямо в зрачки, - так не пойдёт. Я же обещала, что ты у меня взрыднёшь. Так что дрючь.
– Хорошо, - я помолчал для вескости, а потом огласил следующий заготовленный вопрос: - Что наказание должно быть серьёзным, согласна?
– Согласна, - она посмотрела на меня с интересом и вдруг звонко захохотала, - что, неужели действительно дрючить собрался?
– Тьфу ты!
– воскликнул я в сердцах, - да далось тебе это «дрюченье»!
– Далось, - Кузя зловредно сощурилась куда-то вдаль, - я ей это ещё припомню...
– Эй-эй!
– я, помня о недавнем, сразу не на шутку встревожился, - только без членовредительств! Помнишь, ты мне обещала?
– Я, Соколов, всё, что обещаю - помню, - отрезала она, - ты, главное, своё не забудь.
– Я важное не забываю, - быстро парировал я.
– А я - важное?
– тут же выстрелила она вопросом.
На такое сразу отвечать было нельзя. Несколько секунд я честно заглядывал в себя, всё более и более удивляясь найденному там. Когда застывшая на губах у Наташи улыбка стала совсем уже напряжённой, я остановился на педагогически выверенном ответе:
– Пока - не на самом верху списка, - и примиряюще развёл руками.
Кузя задумчиво заправила за ухо свалившуюся на глаза прядь, потом кивнула:
– Нормально, - и решительно повторила, словно убеждая саму себя: - Для начала - нормально.
Я поторопился вернуть разговор в задуманное русло:
– Хорошо... Ты сейчас работаешь?
Она пару раз недоуменно моргнула.
– Нет... Пока нет - летом пойду. Если...
– тут она ощутимо замялась, и щеки её начало заливать алым, - если опять что-то интересного не подвернётся...
Я уткнулся взглядом в пол. Сначала стало очень стыдно, потом волной пришла злость - злость на себя прежнего. Да и мне-теперешнему тоже досталось.
– Что?
– Наташа вдруг обнаружилась на полшага ближе, - не то сказала? Забудь.
– Нет, - я с печалью качнул головой, - нет, всё нормально. Это у меня проблема, - я легонько постучал парой согнутых пальцев по виску. Помялся, ища формулировку, потом посмотрел ей в лицо и отчеканил: - Обещаю подумать.
– Спасибо...
– пробормотала она куда-то в сторону, а потом криво усмехнулась и как-то неуверенно взмахнула руками
– Кузя, - сказал я проникновенно, - если я ненароком тебя задену, например, как Тыблоко в этот раз, ты только дай знать: мне извиниться не сложно. Не надо доводить до женской мсти.
– Страшно?
– выдохнула она набранный воздух и польщённо заулыбалась.
– Да не то слово: аж жуть...
– чистосердечно признался я и перешёл на деловой тон: - Ладно, шутки в сторону: ближайший месяц сразу после школы будешь по часу заниматься физкультурой. Мелкая уже бегает со мной, комплекс упражнений я ей тоже начал ставить - присовокупим и тебя. Сегодня и начнём, благо физра была, и форма с нами.
Глаза у Кузи округлились, взгляд заметался по моему лицу в надежде на розыгрыш.
– Ты не шутишь...
– заключила она потом упавшим голосом.
– Соколов! Да как тебе в голову-то такое могло прийти?!
– Ты с нами не бегала.
– Дура я, что ли?
– бурно возмутилась она.
– Из тёплого спальника да на мороз?
– Ну, вот... Глядишь, и полюбишь это дело, да так, что за уши будет не оторвать.
Кузя помолчала, потом заметила с каким-то даже уважением:
– А ты ещё опасней, чем я думала...
– О, - я преувеличенно радостно потёр ладонями, - так ты обо мне думала?!
– Да, - величественно кивнула Наташа, - когда насекомых на биологии проходили. Слушай, Соколов, - схватила она меня за локоть, - будь человеком: я ненавижу быть потной! А мне потом полчаса на автобусе домой трястись!
– Примешь душ у меня, делов-то, - пожал я плечами, - Мелкая всегда так делает.
Кузя замерла, словно оценивая моё предложение с некой новой перспективы. Потом вдруг вновь изобразила паиньку и напевно согласилась:
– Хорошо, Дюш. Тогда я согласна.
Я взглянул на неё с подозрением: продумывая этот разговор, я ожидал больше и сопротивления, и обид. К тому же вот сейчас, под конец, мне и вовсе на миг показалось, что Наташа давится улыбкой.
«Почудилось», - решил я.
– Форму можешь у меня оставлять, - предложил, решив подсластить пилюлю, - буду на физру тебе приносить. Я Мелкой так же ношу.
– Ага!
– воскликнула она возбуждённо и ткнула мне пальцем в грудь.
– Вот! А я-то гадала, что ты там за мешок иногда в школу таскаешь!
Я помолчал, огорошенный, потом признался:
– Чувствую себя поднадзорным.
– Да, - покивала Кузя, - надзор за тобой нужен, - она неторопливо стянула с моего ворота два длинных темно-рыжих волоса и с преувеличенно брезгливой миной потрясла ими перед моим носом.
– Надзор обязательно нужен! К тому же, - она сделала паузу и неожиданно глаза её стали необычайно серьёзны, - я люблю всякие интересные странности. Я буду тебя разгадывать, Соколов.