Спасти СССР. Манифестация
Шрифт:
Мы остановились перед дверью, где ждали обладателей фамилий от "М" до "Т".
– Ну, мне сюда, - сказал я, - давай, удачи тебе, - и подмигнул, - встретимся во второй аудитории.
Валдис хмыкнул и еще раз прихлопнул меня по плечу, уже заметно заботливее:
– И тебе того же, - подумал и добавил: - Перепроверяй решение тщательно, ты ж рассеянный. Вечно забываешь что-то существенное дописать.
Дверь распахнулась, и поток вихрастых мальчишек втянул меня в аудиторию. По студенческой привычке я взобрался на верхотуру. Жесткая деревянная скамья, выцарапанные на парте надписи,
В аудитории зашел молодой, но уже бородатый преподаватель, и шумок начал стихать. Открылась доска с условиями первых четырех задач, и время пошло. Воцарилась сосредоточенная тишина, лишь изредка прерываемая чьим-то мучительно-глубоким вздохом или скрипом скамейки.
"Поехали... Мне надо стать первым. Я не просто хочу на математическую олимпиаду в Лондон - мне туда надо. Другого надежного способа отправить ряд писем в Рим, Лондон и Вашингтон у меня не будет еще долго, поэтому, если понадобится, я смухлюю... Но очень не хотелось бы к этому прибегать", - и я собрался.
"Пятизначное число делится на сорок один. Докажите, что любое пятизначное число, полученное из него круговой перестановкой цифр, также делится на сорок один".
"Так. Так. Так. Это, вроде бы, не сложно. Пусть эн - исходное натуральное, его пять цифр - икс один, икс два, икс три, икс четыре, икс пять... А теперь круговая перестановка..."
И я склонился, покрывая лист недлинным, в несколько строчек, доказательством. Вот и все - теоремка доказана. Вспомнил наставление Валдиса и тщательно перепроверил решение.
Покосился на часы - прошло лишь пятнадцать минут. Отлично, следующая...
"Какое максимальное количество равносторонних треугольников может образоваться на плоскости при пересечении шести прямых".
Раз равносторонние, то должны быть параллельные линии...
Я быстро начертил решетку, получающуюся при пересечении трех пар параллельных линий. Четыре треугольника... Шесть... О! Если считать вложенные, то восемь. Звезда Давида получается...
Я еще чуть поигрался с линиями, и остановил себя. Надо не нарисовать, а доказать, что это число - максимально возможное. Задумчиво постучал кончиком авторучки по зубам. А ведь это - комбинаторика.
И я начал записывать:
"Для построения одного треугольника нужно три разных прямых. Берем три таких прямых, образующих при пересечении равносторонний треугольник, а, бэ и цэ. Рассматриваем классы прямых: A, Бэ, Цэ - классы прямых, параллельных прямым a, бэ и цэ, а также класс Дэ - прямые - не параллельные ни a, ни бэ, ни цэ..."
Через три часа я, весь из себя расслабленный и окрыленный успехом, спускался из аудитории. Первый! Я первый сдал все семь задач и получил все семь балов. Это было непросто, но приглашение на отбор на всесоюзную олимпиаду теперь лежало у меня в кармане. Меня просто не могут не пригласить на следующий тур, и это - хорошо.
"Странно", - думал я, сбегая по лестнице, - "очень странно. По идее, на городском этапе задачи должны быть сложнее, чем на районной, а они дались мне легче. Результат тренировки? Хорошо бы. Но через две недели все равно придется
Лестница в очередной раз извернулась, подстелив мне под ноги последний свой пролет. Ниже открылся малолюдный факультетский вестибюль с высокими окнами-арками и темным сводчатым спуском в подвал.
Спустя пару минут, удовлетворенно насвистывая тему из "Крестного отца", я уже поднимался из гардероба. В вестибюле все было по-старому: тот же неяркий уличный свет сочился сквозь окна, и маялись в ожидании своих чад все те же мамаши. Появилось лишь одно новшество - характерный полупрофиль у подоконника напротив.
"Фолк!" - узнавание пришло тугим нокаутирующим ударом, - "Синтиция Фолк!"
Я замер на ступени с приподнятой ногой. Негромкий мой свист прервался на полуноте. Каким-то чудом это не привлекло внимания оперативницы ЦРУ.
"А ведь могло бы", - запаниковал я, медленно-медленно отступая вниз, в полутьму.
Спустившись на три ступени вниз, я смог уже более спокойно рассмотреть свою оппонентку. Синтиция стояла, словно сеттер в стойке: вроде и неподвижно, но при этом вся будто утробно вибрируя от переполняющей ее охотничьей страсти. Пристальный взгляд ее был прикован к лестнице, что вела наверх, к аудиториям. Казалось, оперативница даже не моргала. Правая рука женщины покоилась в кармане пальто.
"Готова к оперативной съемке", - предположил я, - "объектив, наверное, в пуговице. Но твою ж мать! Откуда? Как?! И, главное, стояла ли она здесь, когда я спускался по лестнице?"
Я зажмурился, припоминая события трехминутной давности.
"Нет, не было..." - решил в итоге, - "в туалет, что ли, отходила? Или пришла строго за час до окончания тура? Тогда меня спасла скорость решения задач..."
На цыпочках, чуть дыша, словно это как-то могло теперь мне помочь, я ускользнул в подвал и забился поглубже в гардероб, укрывшись за вешалками с пальто.
"Буду ждать основной массы и выходить с ними", - решил, глядя на часы.
Я с силой сжал ладонями виски, словно пытаясь удержать грохочущие в голове мысли:
"Как?! Ну, вот как они все время выходят на меня?! КГБ с иероглифами, подкат "губастого" к Гагарину, проныра Фолк... Это не может быть случайностью - я где-то прокалываюсь. Но, мать его, где?!"
Я тупо уставился в кирпичную кладку над головой.
"Не по-ни-маю"...
– я помотал головой, пытаясь прийти в себя, - "ничегошеньки не понимаю. Ну, ладно... Предположим, с иероглифами - это КГБ получил утечку из Лэнгли. Может такое быть. Есть там наши сейчас... Предположим, иначе вообще не сходится. "Губастый" и Гагарин - интерес к ракетам. Слабое предположение, но допустим. Но Фолк на городской олимпиаде по математике!! Откель?! Я что, уже давно "под колпаком" у Комитета, и мои характеристики утекли в ЦРУ? Но тогда бы ко мне ЦРУшников на пушечный выстрел не подпустили. Как тогда!? Как Фолк смогла здесь оказаться?".