Спецназ обиды не прощает
Шрифт:
— А толстый?
— Это наш пленный. Его ребята делали засаду. Будем его кошмарить, — сказал Вадим.
— А потом?
— Потом видно будет.
— Он меня видел, он машину видел, он все видел, — сказал Фикрет.
— Придумаем что-нибудь, — сказал Панин. — От него зависит. Ладно, разберемся. Как дела, брат?
— Спасибо. Как ты, где сейчас? — Фикрет впервые улыбнулся и взял Вадима за плечо. — Хорошо, что приехал. Говорили, у тебя неприятности.
—
— Э, не бери в голову. Говорили, убили тебя в Таджикистане.
— Нет, — сказал Вадим. — Убили, но не меня. И в Таджикистане тоже был не я. Но ребята рассказывали, там было очень даже приятно. Даже, можно сказать, победили там наши.
— Что там ваши делали, можешь сказать?
— То же самое, что здесь.
— Это как? — удивился Фикрет. — Здесь мы армян спасали от наших. Потом ты на вертолете наших вывозил из Лачина, спасал от армян. В Таджикистане ваши кого спасали? Русских?
— Нет. Таджиков спасали от таджиков.
— Все с ума сошли, — Фикрет покачал головой. — Где живешь? В Москве?
— В Питере.
— Зачем? В Москве лучше. Я в Москву часто летаю. Там хорошо. Красиво город сделали. Почти как Баку. Пусть твои спят, поехали ко мне. Минара будет рада.
— Кстати, как она? Как дети, как родители? — спросил Вадим.
Они присели на ступеньку перед железной дверью бункера, и Фикрет достал сигареты. Это был «Кэмел» без фильтра. А также без акцизной марки и предупреждений Минздрава. Контрабанда в чистом виде. А что еще мог курить браконьер?
Вадим уже отвык от хорошего табака, и сейчас у него с первой затяжки закружилась голова. «Как бы сигареты не оказались с начинкой», подумал он, выслушивая семейные новости. Родители живы-здоровы, Минара сидит с детьми, их уже четверо. Гуля (вторая жена, татарка) вышла замуж за турка, уехала в Измир. Мила (третья жена, хохлушка) тоже хорошо устроилась, сейчас работает на телефонной станции, кстати, оставь свой номер, будем звонить хотя бы в праздники.
— Это очень кстати, — сказал Вадим. — Связь нам нужна.
— Хочешь позвонить?
— Хочу. Но еще не знаю, куда.
— Десять минут можешь подождать? Я домой заеду, потом сюда. Олды? (Ладно?)
— Баш уста. (Есть).
Вернувшись в бункер, Панин увидел, что водитель лежит на койке, аккуратно привязанный к ней по рукам и ногам. Махсум продолжал храпеть из-под солдатского одеяла. А Сергеич за столом обгладывал последний плавничок, и гора чешуи и костей перед ним указывала, что это был плавничок огромного леща.
— Ничего, что я тут похозяйничал? — виновато спросил Сергеич. — Просто не удержался.
— Сейчас
— А чего ее обсуждать? Ситуация под контролем, но жить можно, — сказал Сергеич. — С нашей стороны потерь нет. У противника двое убитых, да еще две машины, даже три. Имеем одного пленного. Заложника не потеряли. Это плюсы. Теперь минусы. Непонятно, как жить дальше.
— Насчет заложника, — сказал Панин. — Ты сам все видел. Его хотели перехватить, но это не его команда. Это не родня, это вообще не чеченцы.
— В принципе, нас это не касается, чеченцы они или японцы, — сказал Сергеич. — Наше дело дать результат. Мы привозим сюда одного человека, увозим другого, вот и все.
— Что-то я там не заметил этого «другого», — сказал Панин.
— Вот именно, — сказал Сергеич, — Сдавать парня каким-то посредникам я не собираюсь. Меняться так меняться, а если ребята идут на засаду, значит, по-другому будем говорить. Лучше всего сейчас же вернуться на исходные.
— Но тогда прокурор остается у них?
— Значит, ему не повезло, — спокойно сказал Сергеич.
— Злой ты, — сказал Панин.
— Я так думаю, что прокурору не повезло с самого начала. Вся эта комбинация сплошная подстава.
— Хорошо, что ты сам это видишь, — сказал Панин. — Значит, нет смысла звонить Клейну. В него все упирается.
— Да ты что, на Геру думаешь? — Ковальский улыбнулся. — Тогда думай сразу и на меня.
— Сергеич, я просто размышляю. Почему он не нашел на это дело никого другого? Почему он выбрал тебя и меня? Мы одиночки. Если мы пропадем, никто особо убиваться не станет. Ты говоришь, он ребятам тоже предлагал, Роме и Зубову, так? Еще одна пара никому не нужных мужиков, которых не жалко и подставить. И искать никто не станет.
— Ты не знаешь самого главного, — сказал Ковальский, продолжая улыбаться. — Гера собирался ехать сам. Со мной.
— Это ни о чем не говорит, — упрямо сказал Панин. — Потому что собираться это одно, а ехать немножко другое.
— Стоп, — Сергеич поднял ладонь. — Отложим разбор полетов. Давай решим, что сейчас делать.
— Время потеряли, вот что плохо, — сказал Вадим. — Если бы сразу рвануть на вокзал, запрыгнуть в любой поезд в сторону России… Ладно, будем отталкиваться от действий противника.
— Кстати, кто противник-то? Чехи?
— Думаю, что те, кто нас встречал. То есть холдинг.
— Не стыкуется, — сказал Сергеич. — Холдинг мог получить заложника без всяких хлопот. Мы же сами его привезли.