Спецоперация «Зверобой»
Шрифт:
– Слушай, Пааво, ты действительно финн?
Коскинен вопросу не удивился. Видимо, не впервой отвечать. Приостановился, оглянулся, усмехнулся.
– Финн, не сомневайся. Русский финн…
– Однако язык финский знаешь?
– Я хоть и русский, но финн. Как же мне не знать родного языка. Вот у тебя один родной язык, а у меня – два.
– Скажи что-нибудь по-фински…
Пааво только руками с палками взмахнул: надо же, проверяет. И все-таки ответил по-фински.
– Дурацкие у тебя вопросы…
Вот услышал Баталин носителя языка, как хотел. Впрочем, ответ Пааво ему очень понравился. Значит, неспроста он три года бегал на курсы по вечерам. Теперь пора и ему удивить Коскинена.
– Почему дурацкие? – не согласился Баталин. Произнес он эту фразу конечно же на родном языке Пааво.
Коскинен явно не ожидал такого. Не так часто увидишь военного, русского, да еще технаря, который говорит по-фински. Даже на Советско-финской войне.
– Это ты, что ль, сказал, Баталин? Или мне почудилось? Ты, чего, тоже финн? Или косишь под финна?
– Пааво, если ты русский финн, то я просто финский русак.
Они прыснули со смеху. Баталин, оглянувшись, приложил палец к губам.
– Ладно, как-нибудь на досуге погутарим, так, кажется, говорит наш начштаба. Ты меня убил, просто сразил наповал, товарищ воентехник.
Через полчаса ходьбы Коскинен, идущий впереди, предупреждающе вскинул руку. Сергей и сам, сквозь просветы между деревьями, увидел большой дом. Стоял он непривычно, не по-русски, входом прямо к дороге. На его родной Смоленщине, к примеру, ставят дома либо вдоль улицы, либо «лбом» то есть центральной частью к ней. А вход располагают со двора.
Может, это вовсе не жилой дом, а какое-то административное здание или штаб. «Штаб. Неужели штаб? – подумал Сергей. – Это большая удача. Только вряд ли, далековато в лес забрался. А если это штаб дивизии? Нет, скорее всего, тут расположились какие-то тыловые крысы. Подальше от фронта».
– Ну что, Пааво, за работу, – обратился он к Коскинену, – я со стороны дороги, ко входу, а ты с тыла.
Тот молча кивнул и скрылся в лесу. Баталин пополз. Как же тяжело ползти с лыжами. Ходить на лыжах любил, но вот ползать… Да он попрасту никогда в них не ползал. Представить себе не мог, нечто подобное. У них в академии физическая подготовка была чуть ли не ведущим предметом. А поскольку Ленинград – северный город, лыжной подготовке придавалось особое внимание. Слушатели ходили на лыжах много. Но вот такой элемент, как переползание на лыжах, не отрабатывали. Так что хочешь не хочешь, а есть чему поучиться у финнов.
Баталин передвигался медленно, как сказал бы его преподаватель по огневой подготовке, в час по чайной ложке. Это он учил своих курсантов выходить на позицию по-снайперски. Сергей не собирался быть снайпером, но будучи дисциплинированным человеком, добросовестно учился всему, чему учили. И, видишь, пригодилось.
Он подполз так близко, что невооруженным глазом хорошо видел часового у входа. Если бы их поставить рядом, Сергей в своей финской форме мало чем отличался от вражеского солдата. Серая шинель, вместо перчаток кожаные рукавицы, на ногах высокие шюцкоровские сапоги с загнутыми носами, как их называют местные, – пьексы. Только маскхалат у него настоящий, а у часового – белая простыня с разрезом для головы, наброшенная поверх шинели. Да и автомат у него другой, а у финна – «Суоми» с небольшим магазином на двадцать патронов.
Кстати, наличие такого автомата у простого часового тоже насторожило Баталина. Это довольно редкая штука на фронте.
Сергей лежал, зарывшись в снегу под большой развесистой елью, разлапистые ветви которой спускались к самой земле. Позиция была удобная. Он слышал, как переговаривались подъезжавшие к дому в санной повозке какие-то военные. Когда они двинулись к входу, Баталин разглядел на шапках кокарды со львом, которые финны между собой называли клубничкой. Без сомнения, это были офицеры.
Потом подъехали верховые конные. Спешились и тоже зашагали в дом.
Из-за угла дома появился какой-то солдат, громко спросил у часового:
– Хенрикки, командир на месте?
Трудно сказать, о каком командире шла речь, но Баталин уже не сомневался – перед ними, скорее всего, вражеский штаб, либо какое-то административное здание финской армии.
По сути, это была большая деревянная изба, рубленная из сосны, с четырьмя большими окнами, расположенными на этой стороне. Покатая крыша, крытая дранкой, окно над центральным входом. Туда вполне можно установить пулемет. Скорее всего, он там уже установлен и дожидается своего часа. Но он не страшен их группе. Не пойдут же они в лобовую атаку. А в остальной крыше окон нет.
Все-таки должно быть еще одно пулеметное гнездо. Возможно, Пааво с той стороны что-нибудь разглядит.
Сергей взглянул на часы. Время летело стремительно. Пора возвращаться.
В точке сбора его уже ждал Коскинен.
– Что думаешь, Пааво? – спросил Баталин.
– А что тут думать-гадать, товарищ воентехник, и дураку ясно, не сельский же это магазин. Штаб, конечно.
– С чего ты решил?
– Большого ума не надо. Во-первых, дорога, капитальная, накатанная, и не просто зимник, но, уверен, летом тоже используется. Идет от фронта в глубь территории. Во-вторых, если это занюханный дальний хутор, какого черта здесь весь день крутятся военные, в основном офицеры. Наконец, зачем у входа в хуторскую хату выставлять часового, а на чердак сарая, который рядом с домом, устанавливать пулемет.
– Разглядел второй пулемет?
– Все разведал, товарищ воентехник. Ночью грохнем белофиннов так, что земля содрогнется.
Возвратившись к своим, Баталин и Коскинен подробно доложили командиру.
– Это все? – засомневался Мостыгин. – Что-то слабо он охраняется для штаба. Часовой, две пулеметные точки…
– Штаб далеко в тылу. К ночи, я уверен, охрану усилят, пустят часового или двух вокруг штаба. Не танковый же батальон держать на охране в такой глубине.
Осторожного Мостыгина удалось убедить. Баталин в блокноте нарисовал схему расположения объекта, направление атаки, пути отхода.
– Слушай боевой приказ, – сказал командир группы. – C наступлением темноты пятерка Куренцова обходит штаб, и в условленный час забрасывает окна гранатами. Один из бойцов работает только по пулеметчику.
Наша пятерка атакует штаб одновременно с Куренцовым с северной стороны. У нас четыре окна. Предварительно снимаем часового. После этого быстро отходим. Думаю, что преследование неизбежно. Нет точных данных, что находится в соседнем строении. Но предполагаю – это или казарма взвода охраны или караульное помещение.