Спелое яблоко раздора

Серова Марина Сергеевна

Открыв конверт, я обнаружила там листок бумаги, на котором наскоро неразборчивым почерком было написано, что вместе с Высотиным за два дня до его трагической гибели из Москвы прибыли: Сергей Белостоков, некий Павел Михайлов, некая Людмила Мильская, а также Иван Иванович Григорьев, который, кстати сказать, прибыл раньше честной компании всего на несколько часов. А вчерашним рейсом нагрянули и остальные: Лада, Пантелеев, Гафизов и еще двое людей под общей фамилией — Самойловы.

И наконец я обнаружила то, что больше всего меня интересовало. Кто же посещал

Высотина? А никто. То есть никто у него из живущих не в гостинице не был. Слабенькая надежда на то, что вот таким простеньким способом мне удастся узнать, был ли накануне смерти у Высотина Иван Иванович, не оправдалась. Увы, придется все-таки спрашивать у него самого.

Собственно, из этой докладной записки я поняла, что следует выяснить, кто же такие Михайлов и Мильская, связаны ли они как-то с Высотиным и не могли ли быть заинтересованными в его смерти хоть каким-то образом. И вообще, кому это могло быть выгодно?

В том, что самоубийство на самом деле является настоящим убийством, что очень и очень вероятно, я не сомневалась. Конечно, было интересно узнать, что скажет по этому поводу мой друг, патологоанатом Толик. Однако факт оставался фактом: фотографии, где на шее у покойного явно заметны следы чьих-то пальцев. А если прибавить к этому вывод, сделанный тем же господином Пантелеевым, да и Сергеем, что у Высотина по большому счету и причин-то для самоубийства не было? Да наложить одно на другое? Тогда многое становится ясным. Искать нужно не причины, подтолкнувшие Высотина к самоубийству, а вполне конкретного человека, который помог поэту отправиться на тот свет, причем пытается представить это как самоубийство. Если бы не школьный друг покойного, план бы наверняка удался.

Я расплатилась за кофе и поехала домой, чтобы привести себя в порядок перед встречей.

Глава 4

Конечно, собиралась я очень тщательно, ожидая от этой встречи многого, но, как выяснилось, не того, что получилось на самом деле.

Сергей позвонил в шесть. Признаться, услышав его голос, я даже обрадовалась.

— Привет, Таня, это Сергей, — сказал он. — Еще не передумала насчет встречи? — В его голосе слышались вполне игривые нотки.

— Не дождетесь, — откликнулась я.

— Тогда, знаешь, я подумал, что, может, прямо в гостиничном ресторане и поужинаем? Что скажешь?

— Я не против, — сказала я таким тоном, по которому, пожалуй, нетрудно было догадаться, что на самом-то деле я против, и даже очень.

— Отлично, — не услышав моего укора, сказал Сергей. — Если хочешь, я за тобой заеду.

— Заезжай, — сказала в ответ я, хотя надобности в этом не было.

— Отлично, — снова проговорил Сергей. — Примерно без четверти семь я подъеду к твоему дому и позвоню.

— Договорились!

Я выбрала скромненький миленький синенький костюмчик — жакетик и юбочку до колена. Простенько и со вкусом. Да и на улице стояло все-таки не лето. Словом, я оделась и в ожидании звонка села покурить. У меня к Сергею было много вопросов, и я непременно собиралась

их все задать.

Наконец он позвонил, сказал, что ждет меня внизу. Я спустилась и села в такси, в котором Сергей за мной приехал.

— Как настроение? — спросил он.

— Не хуже и не лучше, — ответила я.

— А новости есть?

— Об этом позже, — неопределенно проговорила я. — Есть вопросы.

— Об этом позже, — в тон мне заметил Сергей.

Мы, заключив таким образом нечто вроде соглашения, стали говорить о вещах, совершенно отвлеченных: погоде, кино, книгах…

Уже в гостиничном холле Сергей, вместо того чтобы свернуть направо, в ресторан, посмотрел на меня как-то странно и предложил:

— Может быть, поужинаем в моем номере?

Я еще ничего не успела сказать, как он тут же поспешил добавить:

— Ведь нам надо поговорить. Согласись, в моем номере обстановка для серьезного разговора куда более располагающая.

И я согласилась. Мы поднялись к нему. Его апартаменты оказались куда более скромными, чем у Высотина. Сергей позвонил и заказал ужин. Мы устроились в креслах.

— Вина? — спросил Сергей.

— Давай, — ответила я.

Когда вино было разлито по бокалам, я все-таки приступила к своим непосредственным обязанностям.

— Послушай, Сережа, — начала я, — а с кем вы приехали?

— В смысле? Сюда? — Я кивнула. — С нами было еще двое. Семинар ведь должен был начаться на следующей неделе, и приехало всего несколько человек. Мы с Алексом, секретарь нашего фонда и администратор.

— А как их фамилии? — поинтересовалась я.

— Людмила Мильская и Павел Михайлов.

— А вот интересно, Сережа, где вы все трое были в тот момент, когда Высотин…

— Но ведь он же сам… — как-то растерянно перебил меня Сергей.

— И все равно, — упрямо повторила я. — Неужели никто не поинтересовался вашим алиби?

— Поинтересовались, — вздохнув, проговорил он. — Но мы спали каждый в своем номере. Точнее, мы с Людой были в гостинице, а Павел поехал на турбазу договариваться насчет семинара.

— А что, Сережа, — снова заговорила я, — Алекс был состоятельным человеком?

— Интересуешься тем, что после него осталось? — усмехнулся он. — Но, Таня, ведь я просил тебя узнать только о том, встречался ли Алекс с Григорьевым.

— А почему ты решил, Сережа, что с просьбой о расследовании только ты один ко мне и обратился? — парировала я его выпад.

— А что, есть еще кто-то? — удивился Сергей.

— Ты мне лучше другое скажи, — проговорила я, — кто становится президентом фонда после всего…

— Я, — сказал Сергей. — Понимаю, куда ты клонишь, но, Таня…

В этот момент в дверь номера постучали. Выяснилось, что принесли заказанный ужин. Пока расставляли приборы и блюда, мы с Сергеем молчали, даже не смотрели друг на друга, но обстановочка как-то заметно накалилась, мне даже и есть расхотелось.

Наконец гостиничный официант удалился, пожелав приятного аппетита. Сергей закрыл за ним дверь, повернулся ко мне и промолвил: