Спелое яблоко раздора
Шрифт:
— Да, надеюсь, что к тому времени, — многозначительно проговорил Артур, принимая визитку, — ты уже поймешь правоту моих слов насчет Сергея. Стоит только понаблюдать за ними, и все станет ясно.
Я про себя усмехнулась. Если Артур пытается навести мои подозрения на Сергея, то делает это по меньшей мере неумело. И зачем делает? Я и так поняла: что бы там на самом деле ни случилось, Сергей тут все равно каким-то образом принял участие. Ну, вот хотя бы потому уже, что нашел меня.
— Артур, — сказала я, — только давай так: если я не смогу завтра, перенесем встречу еще на денек?
Он посмотрел на меня как-то испытующе, потом слегка тряхнул головой и возразил:
— Нет, не откладывай, как говорится, на завтра то, что можешь сделать сегодня. Я тебе позвоню завтра ближе к вечеру.
Из его сентенции я заключила, что этот человек не привык менять свои планы. Раз уж настроился на меня, значит, мне не отвертеться. Ладно.
— Договорились, — сказала я, затушила сигарету и поднялась. — А теперь извини, но я бы еще хотела познакомиться с Ладой.
— О, в этом я тебе помогу, — тут же отреагировал Артур. — Пойдем. — И он поднялся с кресла.
Мы с ним вернулись в номер Высотина, где тут же столкнулись с Сергеем, посмотревшим на нас с явным неудовольствием, если не с укором. Я, конечно, проигнорировала его взгляд, а Артур подвел меня прямо к Ладе, сидящей с понурым видом в кресле у окна. Сергей продолжал ревниво следить за нами.
— Лада, — сказал Артур, — это Татьяна, она занимается расследованием.
Мы обменялись вежливо-заинтересованными взглядами и слегка друг другу кивнули.
— Сережа мне говорил, — тихо сказала она.
— Да, но он просил меня только узнать… — Я выразительно глянула на Артура, и тот, совершенно правильно расценив мой взгляд, тактично отошел, однако с таким видом, что я если бы даже и захотела, то ни за что не забыла бы о нашем с ним уговоре. Он как бы напоминал мне, что завтра у нас с ним встреча, поэтому он прощается, но ненадолго.
— Да вы присаживайтесь, — пригласила Лада. И я опустилась рядом на небольшой диванчик.
Вдова была красива. Она обладала той красотой, которой так приятно любоваться, красотой классической, поразительной, но при этом настолько холодной, насколько и завораживающей. Глубокие голубые глаза, натуральные светлые волосы, греческий профиль, мягкие губы, утонченность в каждой черточке бледного лица. И если добавить к этому великолепное физическое сложение, изящные руки, нежный голос, то перед нами предстанет одна из муз. Я любовалась ею, как произведением искусства, и недоумевала при мысли, что к этой мраморной полубогине можно относиться как к обычной женщине: прикасаться, обнимать, говорить непристойности, любить ее по ночам. Нет, это было выше моего разумения!..
Но, кажется, я отвлеклась. Правда, позволю себе еще одно замечание: черный цвет шел ей невероятно, он как бы оттенял ее бледность. Я незаметно вздохнула и продолжила:
— Так вот, Сергей просил меня узнать, встречался ли с вашим мужем Григорьев, он считает…
Лада сделала какой-то вялый жест, из чего я поняла, что сейчас ей не до обсуждения каких бы то ни было дел и обстоятельств. Она вымученно посмотрела на меня.
— Лада, — тут же сказала я, — я не стану ни на чем настаивать. Простите, что не вовремя решила с вами поговорить.
Лада изобразила благодарную улыбку и промолвила:
— Я здесь буду еще пару дней. Может быть, после…
— Хорошо, — тут же кивнула я в знак согласия и поднялась. Получалось, что больше мне здесь делать было нечего. И я решила отправиться домой, подвести промежуточный итог, а потом уже вновь пообщаться с Сергеем.
Попрощавшись с Ладой, я незаметно выскользнула из номера, пока Артур с Сергеем о чем-то говорили с высоким неопрятным шатеном. Должно быть, один из поэтов, впрочем, это не имело сейчас никакого значения.
Я уже поняла, что самыми близкими для покойного были эти трое: Пантелеев, Гафизов и Белостоков. Впрочем, убить ведь мог и необязательно близкий человек. Из этого сам собой напрашивался вывод: следовало узнать, кто из коллег или знакомых Высотина был в Тарасове вчера, в день его смерти. Я уже знала, что это сам Сергей и Григорьев, с которым мы встречаемся завтра. А кто еще был здесь? Следует разузнать.
Я спустилась вниз и решила пообщаться на эту тему с милым парнем Вагизом, запомнившим меня по прошлым щедрым чаевым. Я направилась прямо к нему с таким видом, что он тотчас все понял и заулыбался.
— Привет, — сказала я, пользуясь тем, что рядом никого не было, и облокотилась о стойку. — Можно кое о чем спросить?
— Смотря о чем, — все еще улыбаясь, ответил Вагиз, но вид его говорил о том, что спрашивать я могу о чем угодно, только бы платить не забывала.
Я ловко выудила из сумочки кошелек, а из него скромную зелененькую бумажку, при взгляде на которую Вагиз даже как-то внутренне весь подобрался.
— Меня интересуют поэты, — сказала я. — Из тех, что понаехали к нам на поэтический семинар.
— О, — тут же печально сказал он. — Для нас это все очень неприятно… Вы же слышали, что с одним из них, по-моему, даже самым главным, случилось? — Он цокнул языком и покачал головой. — Репутация наша, сами понимаете, пострадала…
— Слышала, — ответила я и продолжила: — Так вот, мне нужно узнать, кто приехал вместе с ним из поэтов?
— Ну… Вообще-то… Это не те сведения… — замялся парень.
— Успокойся, — сказала я и даже показала ему лицензию частного сыщика. — Мне можно. Сам понимаешь, это почти что милиция. Так что мне нужно знать, кто приехал и кто накануне смерти посещал самого главного поэта.
— Конечно, — вздохнув, сказал он. — Но давайте так, я посмотрю, — он окинул взглядом холл, — а потом передам вам…
— Подожду в баре, — лаконично ответила я, забрала лицензию, протянутую ему вместе со скромной зелененькой бумажкой, которая, естественно, ко мне не вернулась, и пошла в уже знакомый мне ресторан, где уселась за стойку бара.
Часы показывали начало третьего. Я заказала себе кофе и стала ждать Вагиза. Но Вагиза я не дождалась. Минут через десять пришел какой-то парень, одетый в спецформу обслуги и, пробежав взглядом по малочисленной публике, наткнулся на меня. Он сразу же направился ко мне и, вручив мне белый конвертик, сказал, что это «то, что вы просили», после чего так же быстро ретировался. Я даже и спасибо ему сказать не успела.