Спелый дождь
Шрифт:
Но я их только вижу, как во сне,
или как взмахи крыльев,
когда осенью улетают птицы.
Плачу,
а по щекам моим
вместо слёз
только тени их скачут,
только видения.
Смеюсь, запрокидывая голову.
Смех жизнерадостен и искрист.
А рот почему-то не могу раскрыть,
будто кто запаял его оловом.
И получается,
что кипением звуков, слов и чувств
я внутри самого себя клокочу,
как котёл на огне,
на котором манометра нет.
* * *
Я когда-то знал человека.
Он не стар. Не дожил до седин.
И хотел на кулачики с веком
Выйти драться один на один.
Только не соизмерил силы.
И удара не ждал - под дых.
Подкосило его, подкосило,
Как потоком густой воды.
И, как щепку в весеннюю паводь,
Понесло по подводным камням...
А ведь он не умеет плавать,
И до грусти похож на меня,
Так, что тело мне этим разливом
Прожигает до самой кости.
Неужели ж я вслед боязливо,
Глухо крикну: «Бродяга, прости!»
Ты же многим прощал и не это,
Да и это простишь всё равно...
Но в ответ засмеялась где-то
Моя жизнь, обнимаясь с волной.
* * *
Стихи имеют вкусы и цвета.
Раз «белый» есть,
То, значит, есть и синий.
А у меня порой бывает так:
Пишу на чае и на эфедрине.
Но грусти в этом нет. Как нет и бед.
168
В краю безмолвья, вьюг и безголосья
Я лишь хочу успеть в самом себе
Скосить стихов последние колосья,
Чтоб не остались - если дунет осень,
Нежданная, безвременная вдруг -
На брошенном до пахоты покосе
На стебельках качаться на ветру.
* * *
В моих стихах
Осенний стылый шум,
Иль путник мнёт
Дороги хлипкой жижу.
Но я о солнце
Изредка пишу
Лишь потому,
Что сам его не вижу.
Во мне душа
Сорокой на колу
Сидит, как спит
С закрытыми глазами.
И путь пролёг
Под грустным светом лун,
Где в полночь
Тихо-тихо плачет заметь.
О чем она -
То плачет, то поёт?
Нельзя понять.
Но в том многоголосье
Мне кажется
Минувшее моё,
Как втоптанные
В пахоту колосья.
СМЕШНАЯ ГРУСТЬ
Дождливая осень.
На исхудалых шейках стеблей -
колосья
ржи.
Вниз лицом.
Пустыми глазницами.
И мнится,
будто поздравили
с утерянной радостью,
сердцем которую ты давно пережил.
Или наносят запоздалые удары
за ошибки
полузабытые, старые,
безголосые.
Они - те же колосья,
зёрна которых созрели
169
и осыпались по жнивью
в мокрую землю прошедшего,
в минувшую осень.
А за них, если и не возносят,
то и не бьют.
КОШМАРНЫЕ СНЫ
Все чаще и чаще я вижу
кошмарные сны.
Как будто был ранен смертельно,
но выжил,
и лишь потому,
что мне раны лижут
гибриды зверей лесных.
Подходят, вроде,
и снова уходят,
проделывая это несколько раз.
И будто это у них в моде -
отвердевшие слёзы точат из глаз.
А я хочу их погладить,
но рук не могу поднять,
чтобы преодолеть треть пяди -
расстояние от них до меня.
И особенно мне делается тоскливо,
но этой грусти другим не понять -
это, когда участливо скосив глаз сливы,
они сидят неподвижно и долго
и глядят на меня.
* * *
Оплывают - как воск со свечи -
Моей памяти давние боли.
И душа уж не корчится боле.
А глядит на огонь и молчит.
Я, наверное, быстро старею.
Чаще руки от холода тру.
Даже грустное прошлое греет,
Как костёр на холодном ветру.
И недавняя чья-то насмешка,
И почти что забытое зло
Чуть заметною кривят усмешкой
Бледных губ нездоровый излом.
Только я не измят, не измаян,
Не лежу после странствий пластом,
И нагар со свечи убирая,
Освещаю не топленый дом.
МОЯ РАДОСТЬ
Ближе, ближе, ближе...
Слышны восторги в толпе.
170
А ветер лицо моё лижет,
Пылит и мешает мне петь.
Я счастлив.
Но только не вижу
Тех, для кого пою.
Резкий свет глаза мои выжег,
Как выжигает солнце
Степные травы в июнь.
Но я так люблю жизнь,
И не хочу умирать -
Боже, сохрани.
И срывая цветы сердца,
Бросаю их
В раскалённую дорожную пыль,
Чтоб люди прошли по ним.
Пусть идут,
Лепестки ломая
И хрупкие стебли топча.
Только бы молчала во мне
Слепая и немая
Моя печаль.
* * *
Нынче, в полдень,
Голубка слетела под наше окно.
Видно, даже птице
Становится грустно одной
В поднебесье кружиться.
Я вынес ей зёрен
И высыпал там,
Где истоптана в корень трава.
Но она не стала клевать,
И вскоре её поглотило осеннее небо,
Его высота.
О, вот так и ко мне бы,