Спешивший жить

Касьянов Владимир

После беседы с Гитлером, Скорцени отправился к генералу Штуденту, который познакомил его с Гиммлером. Скорцени вспоминал:

– Больше всего меня поразили в рейхсфюрере старые учительские очки в железной оправе. Потом пришла очередь поразиться памяти Гиммлера. Он начал вводить меня в курс дела: дал анализ политической обстановки в Италии. Он сыпал именами, как горохом по столу, он называл министров, генералов, руководителей банков - я не мог запомнить, естественно, и сотой части того, что он говорил. Полез за ручкой и блокнотом. Гиммлер изменился в долю мгновения. "Вы с ума сошли?!
– чуть не крикнул он.
– Беседы со мной - это государственная тайна рейха, а тайну надо помнить без компрометирующей записи!". Рейхсфюрер вдруг снова улыбнулся - он, я потом в этом убедился, часто встречаясь с ним, умел

переходить от улыбки к окрику в долю секунды - и сказал: "Итак, мы убеждены, что Бадольо долго не продержится у власти. Итальянское правительство "в изгнании" только что заключило договор с союзниками в Лиссабоне - это достоверные донесения агентуры, базирующейся на "пенинсулу". Этот факт нельзя упускать из вида никоим образом. Вам отпущены считанные часы, Скорцени". Я закурил. Гиммлер воскликнул: "Неужели нельзя не курить?! Не думаю, что с таким умением вести себя вы сможете выполнить наше задание. Не думаю!" И - вышел. Я посмотрел на генерала Штудента. Тот поднялся: "Начинайте подготовку к операции". Когда все было готово, я прибыл к фюреру и рассказал ему мой план во всех тонкостях. Он одобрил план и поручил гросс-адмиралу Деницу и генералу Йодлю провести координационную работу. "Их части перейдут в ваше полное расположение, Скорцени". На прощание фюрер сказал мне то, что я запомнил на всю жизнь: "Если вам не удастся спасти Муссолини и вы попадете в руки союзников, я предам вас еще до того, как петух прокричит в первый раз. Я скажу всему миру, что вы сошли с ума, я докажу, как дважды два, что вы безумец, я представлю заключения десятков врачей, что вы - параноик. Я докажу, что те генералы и адмиралы, которые помогали вам, действовали из чувства симпатии к дуче, став жертвами коллективного психоза. Мне надо сохранить отношение с Бадольо. Ясно?..".

****

Во время беседы Юлиан Семёнов напомнил Скорцени о том, что, по мнению генерал Гелена, Борман был агентом НКВД, собеседнику категорически возразил:

– Гелен - идиот! Маразматик, сочиняющий небылицы. Штабная крыса, которой захотелось на старости лет покрасоваться на людях. При всех отрицательных качествах Бормана, у него было громадное достоинство - он любил нашего фюрера так же искренне, как и мы, его солдаты, сражавшиеся за его идею на фронте. Борман был предан Гитлеру, по-настоящему предан.

На вопрос " Как вы относитесь к Канарису?" последовал такой ответ: " Гнусный предатель. С ним невозможно было говорить. Он был словно медуза, этот мерзавец, он выскальзывал из рук. За один час он мог десять раз сказать "да" и двадцать раз "нет". Он поил вас кофе, расточал улыбки, жал руку, провожал к двери, а когда ты выходил - невозможно было дать себе ответ: договорился с ним или нет.

– Его оппозиция режиму Гитлера была действительно серьезной?
– поинтересовался Семёнов.

– Во время войны солдат не имеет права на оппозицию, - отрезал Скорцени.
– Любая оппозиция в дни войны - это измена, и карать ее должно как измену. Я ненавижу Канариса! Из-за таких, как он, мы проиграли войну. Нас погубили предатели.

Спросил Юлиан Семёнов и о Кейтеле с Шелленбергом. Последовал такой ответ о Кейтеле, подписавшем Акт о капитуляции Гермаии: "О мертвых - или хорошо, или ничего. Я могу только сказать, что Кейтель старался. Он много работал. Он делал все, что было в его силах". О Шелленберге отозвался так: "Дитя... Талантливое дитя. Ему все слишком легко давалось. Хотя я не отрицаю его дар разведчика. Но мне было неприятно, когда он все открыл англичанам после ареста. Он не проявил должной стойкости после ареста".

На вопрос "Жив ли Мюллер?", Скорцени ответил: "Не знаю. Я где-то читал, что в гробу были не его кости. Не знаю. Вам, кстати говоря, моему открытому противнику, я верю больше, чем верил Мюллеру. Он же чёрный СС".

***

Во втором часу ночи супруги Скорцени и Юлиан Семёнов перебрались в ресторан "Эль Бодегон". Метрдотель встретил Скорцени гитлеровским приветствием "хайль!". Тот привычно взбросил руку и чуть одернул пиджак, словно на нем был френч с эсэсовскими рунами. Здесь у Скорцени было много знакомых, и он говорил с ними по-немецки, и голос его здесь был другим - приказным, начальственным, самодовольным. Юлиан Семёнов не удержался и спросил:

– Ваши единомышленники - бедные люди?

Cкорцени засмеялся:

–

Отчего же? Мой единомышленник Крупп был довольно богатый человек. Я ему многим обязан.

– Я видел в Перу слиток золота со свастикой...
– вспомнил писатель.
– Там было выбито "рейхсбанк". До сих пор эти слитки хранятся в банке Гондураса. Время от времени они появляются в других латиноамериканских странах...

– Ничего удивительного...
– ответил Скорцени.
– Рейхсминистр финансов Функ, в конце апреля сорок пятого, предлагал мне уходить вместе с ним. "Мне некуда девать золото, Отто", - говорил он. Но Функа арестовали. Куда попало золото? Победителям лучше знать.

– Наверное, золото попало в руки мафии, - предположила миссис Скорцени, - откуда бы иначе ему быть в Гондурасе?

– Наверняка, - сразу же согласился Скорцени.
– Это дело мафии, но не наше. Я ж говорю - мы кончили игру двадцать девятого апреля сорок пятого года. С тех пор я отошел от борьбы. Я занимаюсь бизнесом, я инженер, и мне горько вспоминать прошлое потому, что мы тогда проиграли...

В своей книге о встрече со Скорцени, Юлиан Семёнов делает вывод о том, что в мировой литературе еще мало исследована природа СС, членом которой и не рядовым, а руководящим, был Отто Скорцени:

"... Сейчас на Западе не очень-то принято вспоминать об этом. А вспомнить стоит. Гитлер провозгласил, что после победы "великой германской расы", после того как будут уничтожены большая часть славян, определенная часть французов, евреи, цыгане, СС получит с о б с т в е н н о е государство - Бургундию, которое будет построено на развалинах Франции и романской Швейцарии. Гитлер легко прочертил на карте жирную линию: Пикардия, Шампань, Люксембург-- все это должно войти в состав государства СС. Жить там, как предполагал Гитлер, будут "посвященные второго класса", ибо все члены СС разделялись на два "этажа". Первый класс СС был обязан верить, повиноваться, сражаться. Второй, "посвященные", должен был умирать для самого себя, то есть, по версии Гитлера, погибая, эти эсэсманы оставались в вечной и "благодарной памяти великой расы арийцев". Для получения второго "класса" надо было - по законам СС - "научиться убивать и умирать". После того как "второклассники" приносили обет, им - по словам рейхсфюрера Гиммлера - придавалась "неотвратимая человеческая судьба", поскольку отныне эти эсэсовцы приняли "обет плотного воздуха", то есть "присоединили свой дух к вечной атмосфере высокого напряжения". (Наша армия "отключила" это присоединение - вышло короткое замыкание, которое здорово шандарахнуло "верных палладинов фюрера".) Отто Скорцени относился именно к этому классу посвященных. Именно он, Скорцени, должен был отправиться в Палестину, чтобы отыскать там "чашу Грааля" - чашу мистического бессмертия. Он разрабатывал операцию вместе с СС штандартенфюрером Сиверсом, директором "Аннербе" - "Общества исследований по наследству предков". Чтобы "понять это наследство", Сиверс экспериментировал на людях в концлагерях. Нюрнбергский трибунал отправил его на виселицу. Нынешние эсэсовцы чтут его "память", как "национального героя, мученика идеи...".

***

После беседы с Отто Скорцени, писателю, проживавшему в отеля "Императрис" принесли пакет, в котором был двухтомник воспоминании Скорцени "Да здравствуют опасности!". На первой странице готической, высокомерной вязью было написано: "Юлиану Семенову в память о нашей встрече в Мадриде. Скорцени". В свою очередь, Юлиан Семёнов в книге "Скорцени. Лицом к лицу" напишет такие строки: "Я прочитал эту книгу, сопоставил весь строй нашей встречи, наш разговор и лишний раз убедился в том, как много раз лгал мне человек со шрамом". И далее, по пунктам, уличил Скорцени в его вранье...

Однако... Достоверность описания Юлианом Семёновым своей встречи с Отто Скорцени, тоже может вызвать некоторые сомнения у тех или иных читателей. И ведь избавиться от этих сомнений будет практически невозможно - по причине отсутствия свидетелей и слушателей беседы. Впрочем, жена Скорцени всё-таки была единственным свидетелем и слушателем беседы своего мужа с советским писателем. Вполне возможно, Скорцени взял её с собой лишь потому, что уже знал о своём онкологическом заболевании, а также о том, что ему осталось жить считанные месяцы. И поэтому хотел заручиться свидетелем, который сможет опровергнуть ту или иную информацию из будущей книги Юлиана Семёнова.