Спейс работает по найму
Шрифт:
– Некий опасный индивидуум грозился меня убить, когда я покину корабль, – сказала она.
– Что за опасный индивидуум?
– Зовут его Тханам Гханг. Он с одной из песьих планет. Я нашла его привлекательным и мы с ним постельничали полгода. Затем я его бросила ради трехполого спаривания с союзом контрабандистов с Нептуна. Как раз перед тем я занималась этим с торговцами сопрановой губкой с Большой Медведицы.
– Ого! – сказал я. – А вы умеете устраиваться, леди.
Она нахмурилась.
– А я сексуально латентна,
Я улыбнулся подмигивающему мне левому соску.
– Ты положила меня на лопатки, сестричка, – Так что там насчет этого типа, Гханга?
Она фыркнула, сморщив веснушчатый нос.
– Он всего лишь зануда-неудачник. Гханг пронюхал, что я возвращаюсь на Землю на «Эгнью» и пригрозил меня убить, когда мы приземлимся. Надо думать, в припадке ревности. Если же там будете вы, он не решится на это.
– А что потом? – спросил я. – После того, как я уйду?
– Я буду носить личное оружие. У меня оно есть, дома. Но на корабль его проносить не разрешается. Капитан Ширли очень строга насчет оружия.
– Знаю, – сказал я, хлопая себя по пустой кобуре, – Мой 38-й сейчас на хранении.
– Вы мне поможете, мистер Спейс? – глаза ее сияли, как звезды. От них, казалось, загорались алмазы в волосах. В ней было нечто трогательное.
– Вот уже второй раз за двенадцать часов у меня простят помощи женщины, попавшие в переделку, – сказал я. – Но черт меня возьми, я еще никогда не отворачивался от подмигивающего мне соска!
Она засмеялась и бросилась мне на колени.
– Меня зовут Николь, – сказала она, – и я хочу тебя соблазнить.
Наши губы сомкнулись в поцелуе с глубоко проникающими языками, которые были так горячи, что могли бы облупить краску с землестены. Два марсианина бешено ощупывали друг друга и поэтому нас не замечали. Если честно, то на этом этапе путешествия я их тоже перестал замечать.
При посадке у нас не было забот. Я забрал свой 38-й и велел Николь подождать меня в корабле, пока я осмотрю окрестности. Она дала мне подробное описание внешности Гханга, но я не очень-то в нем нуждался. Парня с песьей звезды не просто проглядеть в толпе. Вряд ми можно не заметить типа высотой в десять футов с мохнатыми, оранжевыми ушами.
– О'кей, все чисто, – заверил я ее. – Но держитесь ко мне поближе. Если он все же появится, то я с ним справлюсь.
Она подарила мне улыбку, прижавшись ко мне всем телом.
– Я уверена, что ты справишься с кем угодно, мистер Спейс.
Я помахал аэрокэбу, и мы сели в него.
– Зови меня Сэм, – сказал я.
– Но именно об этом я и хотела попросить тебя, – сказала она, сделав гримасу.
– Ты же сказала, что тебя зовут Николь, – я удивленно выгнул брови.
– Но мое среднее имя Саманта, и все мои парни зовут меня Сэм. – заявила она.
– Я не твой парень, сестренка. Для меня ты – Николь. Это французское имя?
– Моя
– Это прекрасно, – сказал я; кивая. Эта легкая беседа занимала нас до тех пор, пока мы не добрались до ее квартиры, выходящей на Центр Парка Южный.
Мы поднялись по трубе, и она положила ладонь на дверь, а я прикрывал ее на тот случай, если появится этот хмырь с песьей звезды. Я был готов к этому.
Но к чему я не был готов, так это к молниеносному стриптизу, который она устроила, как только мы оказались внутри. Прежде, чем я успел моргнуть, она оказалась в чем мать родила. Гладко-розовая преступная землеплоть сделала все, на что она была способна – я выронил свой 38-й и бросился к ней.
И тут на меня рухнуло небо. В черепе взорвались золотые и красные ракеты, и я опрокинулся в глубокий космос, черный и бесконечный.
IV
Черное. Затем красное.
Синее… разгорающееся в желто-серое. Яркая, режущая желтизна. Я моргнул, скосил глаза, поднес руку, чтобы прикрыть лицо. Я лежал на полу, в квартире Николь, в круге яркого солнечного света. Подтянувшись к окну, я выглянул наружу. Центр Парк играл тенями, и это подсказало мне, что уже слишком поздно.
Я упустил «Рейгана». Тела доктора Умани отправились на Марс без меня, и нет сомнения, что они будут приведены по дороге в негодность. Сочная милашка с подмигивающими сосками провела меня, как последнего дурачка.
Я нашарил свой 38-й и проверил обойму. К нему не прикасались. Я поместил пистолет в кобуру и разорвал облатку с головоисцелителем. Ни один детектив не обходится без них. Я принял две маленькие ампулы-горошины. Пронизывающая боль охватила кожу и кости, но постепенно стала утихать вместе с головной болью.
Через пять секунд я вновь был самим собой.
Я быстро обыскал квартиру. Николь отсутствовала. Это меня не удивило. Я не надеялся, что она будет болтаться поблизости и ждать, пока я очухаюсь.
Очевидно, она работала на компанию, которая желала, чтобы эксперимент Умани закончился неудачей. Странный чудак, наверное, уже мертв, потому что под рукой у него не оказалось запасных тел для мозгового переключения. Насколько я мог догадаться, Исму они тоже убили. Все шло к чертям собачьим, и виноват тут был я. Я шел на неподъемистое дело, как землебык идет на бойню.
Тщательный обыск не дал ничего стоящего. Очевидно, Николь не тратила времени на сборы – ее платья и косметика остались в квартире. На чемодане с молнией я обнаружил имя Хармсуорт. И больше ничего. Никаких снимков. Никаких личных, интимных признаков. Никаких писем. Николь Саманта Хармсуорт была чистюлей. Она не оставила нечего, что говорило бы о ее связях с бандой или организацией.