Сплетница представляет "Призрака Оперы"
Шрифт:
Она медленно выбралась из его рук.
– Ну, тоже для заметки, я больше не верю в очарование принца, - сказала она ему с саркастической ухмылкой.
Чак закатил глаза.
– Так значит девушка, которая говорила мне в пять лет, что собирается сделать свою жизнь идеальной сказкой, больше не включает в нее очаровательного принца? Как ты собираешься написать в конце «долго и счастливо» без принца? Хотя я полагаю, что у тебя точно есть очаровательная принцесса, - с намеком протянул Чак.
Блэр ударила его в грудь.
– Нет, я думаю, что это будет звучать как твое «долго и счастливо» на самом деле. Но, как бы это не происходило, я больше не поклонница сказок.
Чак
– Уолдорф, как ты можешь ожидать, что я поверию, что ты перестала верить в сказки? Это непостижимо.
Блэр грустно улыбнулась.
– Это не так. Это именно то, что происходит, когда отец, который читал тебе сказки в детстве, кто учил тебя верить в них, убегает во Францию с другим мужчиной. Они были моим доказательством, Чак. Я думала, что я смогу иметь замечательную жизнь-сказку, потому что это то, что я считала, было у моих родителей. Но все это было ложью. С тех пор я поняла, какие утомительные на самом деле сказки.
Она выглядела такой раненой, что Чаку захотелось обнять ее. Но ее голос был холодным, и она выражала презрение к своей прошлой наивности. Чак знал, что это было возможностью сменить тему, проигнорировать боль этой девочки рядом с ним, потому что это было тем, чего он не хотел признавать.
– Ну, я никогда не был слишком сентиментальным и открытым. Я не думаю, что я на самом деле знаю хоть какие- то сказки.
Блэр рассмеялась.
– Чак, я знаю, что ты гордишься собой за воплощение цинизма в Верхнем Ист-Сайде, но даже ты обязан знать, по крайней мере, некоторые сказки, независимо от того любишь ли ты их или нет. Ты не можешь ожидать, что я поверю, что ты появился на свет, потягивая виски, покуривая сигары и издеваясь над глупостями других простых смертных.
– Она протянула руку, чтобы с улыбкой ущипнуть его за щеку.
– Даже великий Чак Басс должен был быть просто милым маленьким ребенком, который слышал те же самые истории, что рассказывали родители даже в Бруклине своим детям перед сном.
Чак улыбнулся ее внезапному игривому настроению, но покачал головой.
– Большой Плохой Барт не из тех, кто читает сказки перед сном. И я думаю, няне не платили сверхурочно, чтобы оставаться и делать это. Учитывая то, что я помню ее впечатляющую стойку раком, Барт заботился не обо мне, когда нанимал ее на работу.
Тон Чака был спокойным и беззаботным, но Блэр была в ужасе. Какими бы ни были недостатки ее отца, он был рядом, когда она была ребенком. Все равно он будет с ней даже сейчас, если она действительно будет нуждаться в нем. Он не был идеальным, но она не сомневалась, что он любит ее. Казалось, что Чак никогда не был в безопасности. В то время как Блэр всегда знала, что у Чака были сложные отношения с отцом, она никогда не осознавала реальные масштабы этой проблемы и отсутствие интереса у Барта к собственному сыну. Чак действительно никогда не делился конкретными деталями своей жизни, не считая тех редких случаях, когда он говорил о своей семейной жизни с ней или Натаниэлем. Живя в Верхнем Ист-Сайде, Блэр слышала истории о менее идиллических методах воспитания в домах, где взрослые были слишком заняты зарабатыванием денег, разводами, получением кайфа или беспокойством о том, что могли увидеть их дети. Но она не могла понять, как можно быть настолько далеким от собственного ребенка, чтобы не найти время,
– Чак, мне так жаль, - выдохнула Блэр, положив руку ему на плечо и закусив губу.
– Никогда не слышать ни одной сказки…
– Мне в любом случае не понравилось бы, - быстро прервал ее Чак. У Чака Басса не было душераздирающих историй.
– И почему я должен сожалеть о детстве, если оно помогло мне стать таким, какой я есть сегодня?
– Ты имеешь ввиду сделало из тебя очаровательно, скромного, застенчивого человека, - дразнила его Блэр, улавливая правду в словах Чака. Отсутствие сказок в детстве несомненно помогло зарождению его циничного прагматизма. Она может извлечь пользу из такого подхода к жизни.
– Но, может быть, ты прав, - задумчиво сказала Блэр.
– Из-за этого у меня не вышло ничего хорошего. Может быть, если бы я никогда не слушала их на ночь, я бы сейчас не плакала над грустной песней из мюзикла, - обратилась Блэр к Чаку. С ожесточенным взглядом она продолжила: - Я не собираюсь больше плакать над чем-то столь идиотским снова. Отныне я приказываю себе не верить в сказки. Я приказываю себе быть реалистом. Я приказываю себе быть похожей на тебя.
Чак испытал неловкость от слов Блэр. Блэр была похожа на него во многих отношениях, и он любил это. Тем не менее, ему также очень нравилось то, что в других аспектах она была совершенно противоположна ему. Такая невинная, такая огненная, способная на такою глубину эмоций. Он не хотела, чтобы она стала такой, как он - измученной, холодной, бесчувственной. Несчастной. Она думала, что, уподобляясь ему, не подвергнется боли опять, но Чак знал, что новый тип боли, нового несчастья займет это место. Он не мог позволить этому случиться, не с Блэр. Ему нужно, чтобы Блэр Уолдорф верила в сказки. Ему нужно быть в состоянии улыбаться от ее беззаботной, уверенной гарантии того, что, каковы бы ни были испытания на пути, в конце концов, ей придется жить «долго и счастливо», как и любой другой принцессе.
Чак снова сел на стул возле фортепиано. Блэр все еще стояла, откинувшись случайно на клавиши пианино.
– Это очень плохо, - протянул Чак, руки стали слегка ласкать бедра Блэр.
– Потому что я, оказывается, только что вспомнил одну сказку, которую я знаю. Я уверен, что ты никогда не слышала, но, безусловно, должна верить в это.
– Я знаю все сказки, - уверенно и надменно сказал Блэр.
– Только не эту, - не согласился Чак, несомненно, бросая вызов Блэр. Она ненавидела, когда кто-то утверждал, что знает то, чего не знала она.
– Хорошо, - заявила Блэр, закатывая глаза.
– Давайте послушаем ее.
– Я забыл, как эти вещи всегда начинаются, - подразнил ее Чак.
– Однажды… - нетерпеливо сказала ему Блэр.
– Что ж, хорошо, однажды была прекрасная королева, которая жила с чрезвычайно богатым королем в заколдованном королевстве, - начал Чак.
– Как оно называлось?
– прервала Блэр.
– Манхэттен, - ухмыльнулся Чак. Блэр улыбнулась, он подтвердил ее подозрения. Конечно, для них в Манхэттене всегда было что-то от волшебного королевства. Это была их естественная среда, они жили и дышали духом элитного города.
– Во всяком случае, владея его деньгами и ее красотой, король и королева были очень счастливы. Они были еще более счастливыми, когда обнаружили, что у них будет ребенок, маленький принц, который, как только его надлежащим образом подготовят, конечно, возьмет на себя управление царством. Но когда королева рожала мальчика, она была очень больна. Ей было так плохо, что она умерла. Царь был тоже омрачен печалью. И из-за смерти матери и печали отца страшное проклятие повисло над новым принцем.