Сплоченность
Шрифт:
— Нечего пенять, если не справились… Читайте лучше приказ — мне некогда.
Рауберман вздохнул и, распечатав пакет, начал читать.
13
Никодим тронул Надю за плечо и позвал:
— Вставай, голубка, воды еще нужно… Слышишь, повар орет?
Она вскочила на ноги и, вздрагивая от прохлады, подумала: как крепок предутренний сон.
— Шнель! — долетело с крыльца.
Она взяла ведро и следом за Никодимом двинулась к колодцу. Напуганный окриком повара, Никодим торопился. Он втянул голову в плечи, как будто боялся, что его кто-нибудь
Светало. Была та пора, когда ночные тени рассеиваются, исчезают и предметы принимают свой обычный вид, отчетливую форму. «Вчера в это время, — подумала Надя, озираясь вокруг, — уже снимали добавочные посты, выставленные на ночь. А сегодня почему не снимают?»
Один часовой маячил у столовой, другой — на крыльце жандармерии, третий расхаживал по улице, а четвертый — Бошкин — стоял у гаража. «Сильная охрана, — думала Надя, подходя к колодцу. — А может быть, еще снимут тех двух, что на улице и возле столовой?» Все это ее волновало, потому что имело непосредственное отношение к тому, чем были заняты сейчас все ее мысли. «А в конце концов, даже если охрана и усилена, разве можно отступать от своих намерений? — спрашивала она себя. — Смелый человек не боится никаких препятствий… А я? Как я?»
— Эй, чего нос дерешь? Почему не здороваешься? — неожиданно нарушил ее задумчивость Бошкин. — Загордилась?..
— Какая там гордость… Недоспала. Иду и ничего перед собой не вижу. — Надя слегка вздохнула и, как бы приходя в себя, с подчеркнутой приветливостью сказала: — Доброго утра.
— Здорово!
От колодца, шлепая сапогами по грязи, отошел с полными ведрами Никодим. Надя проводила его взглядом, потом спросила у Бошкина:
— Ты что, тут всю ночь мерз?
— Два раза сменялся.
— Что ж не пришел?
— Собирался, да хлопцы голову заморочили, шнапсу притащили откуда-то…
Он оглядывался по сторонам и, видно, хотел к ней подойти. Она сразу это поняла и мысленно сказала себе: «Действуй. Надо его привлечь…» Осторожно, чтобы не оступиться в грязь, она по камешкам подошла к колодцу и, нацепив ведро на крючок цепи, начала раскручивать ворот. В то же время, кокетливо поглядывая на Бошкина, она говорила:
— Был бы ты добрый, помог бы… Все руки пообдирала… А тут еще воды только на дне, дергаешь-дергаешь ведро, покуда наберешь. Да тебе что… Хоть кожу с меня снимут — не посочувствуешь.
— Ну брось! Я тебя спас в деревне, и теперь вот… когда Олька пропала… Кабы не я, Рауберман бы за тебя взялся, — сказал Бошкин и, убедившись, что за ним не следят другие часовые, подошел к колодцу.
— Какое это спасение? Ты упек меня в столовую, на эту каторгу. Ни днем, ни ночью не имею покоя. Гляди, руки какие от работы, — вытащив ведро воды и поставив его на край колодца, показала она Бошкину свои руки, потрескавшиеся, в мозолях. — И это за три дня. Видишь?
— Потерпи.
— Тебе шуточки.
— Не плакать же… Говорю, потерпи. Попрошу Раубермана — освободит от столовой. Я уже ему говорил, что хочу на тебе жениться. Так ты ж сама тянешь…
— Об этом сейчас и думать стыдно. Вокруг бои, родителей моих нет, меня угнали из дому — глаза от слез не просыхают, а тебе жениться приспичило… Постыдись…
— Ну, тише, будет… Подождать можно, но недолго… Дай мне воды попить, а то жжет внутри после шнапса проклятого.
— Не дам…
Губы ее сложены были в улыбку, однако темный взгляд прищуренных глаз говорил о другом, но Бошкин этого не замечал, да и не мог заметить.
— Ну не дразни. Напьюсь, тогда достану… Так и быть, чтоб не попрекала, — отстранив Надю, шагнул он к колодцу.
— Пей-пей… Часовой называется. Увидит начальник караула — получишь…
— Ну-у…
Он сделал вид, будто и в самом деле не боится никаких начальников, но все-таки оглянулся по сторонам. И только когда убедился, что за ним никто не наблюдает, прислонил автомат к колодцу и потянулся к воде. Обхватив обеими руками ведро, он наклонился над колодцем и, причмокивая от наслаждения, стал пить.
Одно мгновение понадобилось Наде, чтобы оглянуться вокруг, а затем, схватив Бошкина за ноги, изо всех сил толкнуть вниз.
Все дальнейшее — как загрохотал ворот, как затем глухо бухнуло в глубине колодцу — Надю, казалось, не интересовало. Она схватила автомат, еще раз оглянувшись по сторонам, кинулась за гараж, к оконцу.
Второпях она забыла захватить возле угла лом. Вернулась. Нет! Кто-то прибрал его. Она снова кинулась к оконцу. Рванула руками тонкие прутья решетки — и до крови ссадила кожу на руках. От злости на неудачу на глазах выступили слезы. Скорее! Ударила прикладом автомата — никакого эффекта, только решетка зазвенела. Может быть, уже услышали часовые, бегут? Ах, беда! Надо же было заранее это предвидеть! Ну скорее, подсунь автомат под прутья, сорви решетку! Она просовывает автомат между прутьев и поворачивает его. Один прут лопнул, отогнулся, но остальные никак не поддаются. Надя боялась слишком сильно нажимать на автомат, чтобы не сломать его. Она оставила решетку и стала озираться, отыскивая какое-нибудь более удобное орудие. «Надо кол выломать из забора», — подумала она. Но тут взгляд ее наткнулся на лом, который она вчера заметила. Он лежал на земле, неподалеку от того самого угла, где стоял вчера. «Как же это я его пропустила? — попрекнула себя Надя. — Должно быть, от волнения…» Она бросилась за ломом. Когда возвращалась, вдруг увидела впереди Никодима. Оставив ведра у колодца, он спешил к ней, в руках у него была толстая суковатая палка.
— Почему ты мне ничего не сказала? Хорошо, что я заметил, — подбежав к Наде, прошептал Никодим. Своей дубинкой он стал ломать решетку.
— Возьмите лом.
— Не надо. Палкой тоже хорошо. — Никодим вдруг прекратил свою работу, постучал кулаком по стене и вполголоса сказал Поддубному: — Эй, хлопче, ты нас слышишь? Подготовься!
— Я готов. Давайте быстрее, — долетел ответ.
Никодим проворно разворотил решетку, отогнул прутья, затем протянул руку Поддубному и помог ему выбраться через оконце.
В это время из-за угла гаража донесся приглушенный стон. Сначала тихий, потом — все громче и громче. Надя поняла, что стон этот — из колодца. Бошкин, выходит, только разбился, но еще жив. И, судя по всему, ом только что пришел в себя. Она должна заткнуть ему горло, пока его голос не услышали часовые.
— Беги, Сергей, беги! Вон туда! — передавая Поддубному автомат, показала Надя на забор, которым была обнесена усадьба. Она тронула Никодима за плечо и почти приказала: — Помогите ему выбраться отсюда! Бегите вместе! Я вас догоню.