Спор на жизнь

Dragoste

— Независимо от моих желаний он будет творить зло. В том его суть… невозможно противостоять своей природе, — проговорила Анна.

— А чего желаешь ты? — поинтересовалась старуха.

— Второй раз за последнее время мне задают этот вопрос…

— Что ж тогда ты дважды благословлена, — ответила женщина.

При этих словах девушка густо покраснела, потому что перед ней вдруг отчетливо возник последний поцелуй с Дракулой; вполне отчетливое желание поднялось от низа живота к сердцу, разливаясь приятным возбуждением. Отказываясь принять природу этого желания, девушка попыталась отогнать от себя эти мысли.

«Господи, что же это со мной?!» — подумала принцесса, а вслух добавила:

—

Я ничего не хочу от него.

— Ой, ври, девка, да не завирайся! Все мысли у тебя на лице написаны! Понимаю, хорош мужчина, чувствуется в нем необузданная сила. Ух… Вот была б я моложе… — она резко усмехнулась.

— Что Вы такое говорите? — краснея еще гуще, возмутилась Анна. — Не бывать тому никогда!

— Видное ли дело! Это у Вас, господ, принято уводить глаза при упоминании о таких вещах, а мы в деревне народ простой. Предел мечтаний наших девиц — это здоровый муж, способный работать и защитить семью, а к остальному можно привыкнуть. Я вон со своим много лет прожила, хотя красотой он не блистал, да и прикладывал меня частенько, но вот случись что — мы в одно превращались, друг за друга горой. А ты нос воротишь, — фыркнула она.

— Наши семьи враждовали много лет. По его вине погиб мой брат и, возможно, отец.

При этих словах старуха замолчала, очевидно, что-то обдумывая, но потом поинтересовалась:

— А кто из его семьи погиб по твоей вине?

Анна слегка замялась, вспоминая о том, как она собственноручно убила Алиру, стала причиной смерти Маришки и Вероны. Она понимала, что сделала все верно, что на этот поступок ее благословили небеса, но также девушка понимала то, что монстрами невесты были лишь для нее, а значит, по отношению к Дракуле, который по-своему любил их, принцесса поступила ничуть не лучше.

Видя ее молчание, старуха заключила:

— То-то и оно, девочка. Месть — гиблое дело, сердца растляет, а потом уж не поймешь, кто в том и виноват.

— Это не одно и то же. Мы выполняли волю Господа!

— Откуда тебе известна воля Всевышнего? Ты стала одной из немногих, кому явилось его откровение? — старуха в очередной раз перекрестилась, уставив на девушку мутные глаза.

— Нет, но…

— Может, как раз Господь хочет, чтобы вы, наконец, зарыли топор войны? Когда воюют сильные мира сего, страдают простые люди. Вон, сколько войн было?! Я трех сыновей схоронила, а они даже не знали, за что боролись. Просто один господарь против другого пошел — земли не поделили.

— Когда речь идет об обычных людях, возможно, это и так. Наша история куда как запутаннее, — отворачиваясь к стене, прошептала Анна, давая всем своим видом понять, что не желает продолжать разговор.

— Может, оно и так, но он воевать явно не намерен, потому что победа была у него в руках, но он предпочел сохранить тебе жизнь. Уж в чем-в чем, а в этом можешь не сомневаться. Скоро ты поправишься и покинешь этот дом, но лишь тебе решать, как жить дальше.

С этими словами женщина положила небольшой сверток около ее изголовья.

— Это я нашла на столе на следующий день после того, как ты тут появилась. С такими вещами просто так не расстаются, — на ходу бросила она, положив на стол завернутую в платок вещицу.

Как только старуха скрылась за дверью, Анна схватила сверток и стала лихорадочно разворачивать. Ослабевшие руки плохо слушали свою хозяйку, но когда работа была закончена, девушка увидела большую золотую брошь, сделанную на восточный манер. Ту самую, в которой она блистала на маскараде, ту, что принадлежала бывшей возлюбленной Дракулы, чья загадочная личность не давала ей покоя.

Глядя на это украшение, сердце девушки наполнилось горькой болью, а ком подступил к горлу, мешая дышать. Она помнила выражение глаз графа, когда перед балом эта находка

выскользнула из ее рук, и ясно понимала, что ни для какой игры Дракула бы не расстался с этим артефактом, а значит, он совершенно искренне хотел, чтобы столь дорогая его сердцу вещь была у нее. Но почему?

Все больше Анна понимала, что в словах старухи могло быть зерно истины, и теперь оно прорастало в ее душе, порождая там смуту. Вампир мог в любой момент убить ее, мог обратить, мог взять насильно, чтобы удовлетворить свою похоть, но не сделал этого. Он спас ее в тот момент, когда она проклинала его, защитил от другого вампира, не дал спрыгнуть с моста, подарил ей свободу, презрев вековую борьбу. Граф проявил милосердие к злейшему врагу, несвойственное его натуре; милосердие, которого он не выказывал при жизни, которое было чуждо ему и после смерти. Дракула сделал это для нее, и другого объяснения, кроме того, что озвучила для нее новая знакомая, у девушки не было.

Намного сложнее оказалось разобраться в своих собственных чувствах, понять есть ли они вообще в ее душе. Находясь подле графа, она неизменно чувствовала влечение к нему. Поцеловав его однажды, девушка желала снова и снова прикасаться к его губам, чувствовать их холодный жар, но это желание Анна всегда списывала на ту власть, которую он приобретал над ней в тот момент, когда сливался с ее сознанием. Сейчас же мужчины рядом не было, но возбуждение от призрачного поцелуя, явившегося ей, не проходило. Ее тело хотело близости с ним, это было очевидно. Но чего хотела душа? А душа хотела свободы, хотела вырваться из лап вампира. Принцесса получила желаемое, но не чувствовала счастья, даже наоборот — казалось, что она потеряла какую-то значимую часть своей жизни. Подобно рабу, не знающему, что делать с предоставленной свободой, Анна потерялась в своих сомнениях. Почувствовав облегчение от того, что вампир оставил ее в покое, она тем не менее испытывала смутное желание увидеть его.

В тот момент, когда старуха сообщила ей о том, что не видела Дракулу после того, как он оставил девушку на ее попечении, принцесса почувствовала укол обиды. В то же время, узнав, что граф все же интересовался ее самочувствием, удовольствие, в котором Анна не хотела себе признаваться, обступало ее со всех сторон.

Дракула в очередной раз был прав — в некотором роде он действительно был смыслом ее жизни. Все свое существование она сводила лишь к одной цели — убийству вампира, но добровольно отказалась от этого и теперь спрашивала себя почему. И это был еще один вопрос, который не давал ей покоя. Алира была обращена Дракулой, не выбирала свою судьбу, но Анна убила ее без жалости и сожалений. Так почему же она не смогла убить первоисточник всех этих бед?! Не смогла, не смотря на все его злодеяния, напыщенность, изощренный ум, надменный взгляд, чрезмерную самоуверенность…

Ответ пришел на удивление быстро: в тот момент ей руководил не холодный разум, а горячее сердце, которое, не дожидаясь ее сознательного выбора, подчинило себе тело, не давая совершить задуманное. И чем больше бунтовало сердце, тем сильнее негодовал разум. Какая-то часть ее души, отбросив доводы рассудка, хотела увидеть Дракулу, и это желание страшило ее. С горечью признавая то, что ненависть давалась ей намного легче, девушка, до боли сжав в руке брошь, повалилась на подушки.

Сейчас она вела войну с собой: ее душа разделилась на две равносильных половинки, которые схлестнулись в ее сердце, раздирая его на мелкие кусочки. Она понимала, что сейчас стоит на перепутье и неизбежно ей придется выбирать между долгом и душевным порывом, имя которого она страшилась облачить в слова, отрицая саму возможность возникновения этого чувства. Однако неизбежность давила на нее непомерным грузом, заставляя ее метаться, будто в агонии.