Спорим, будет больно!
Шрифт:
– А у Зинки как?
– Да что сделается этой егозе? Весь день порог обивает, к тебе прорваться пытается.
Я выхожу во двор, сажусь в беседке и набираю номер подружки.
– Да! Варь, как ты?
С первого гудка отвечает та, словно держит телефон в руке. Голос встревоженный, дрожит от волнения.
– Слушай, хреново было, но сейчас все хорошо.
– Я сейчас приду к тебе.
– Хочешь тоже денек в постели поваляться?
– Нет, но…
Мне не нравится поведение Зинки. Совсем
– Вообще не понимаю, что со мной случилось. Вчера же было все нормально.
– Может, дома… отравилась? – с паузами спрашивает Зинка.
– Нет, и я, и родители ели вечером шашлыки. У всех нормально, только я отключилась.
– Ой, главное, все наладилось, а остальное – ерунда.
Подружка говорит бодреньким голосом, а у меня в душе шевелится подозрение и с каждым словом Зинки все набирает силу.
– Зин, а что ты за воду мне вчера дала?
– Я? – на другом конце наступает тишина. Слышу только шумное и прерывистое дыхание. – Обычную воду из магазина.
– Ты ее с собой принесла?
– Ну д-да, бегала же.
– А сама пила?
– Н-нет, не успела, ты помешала.
– Погоди, я сейчас.
Я отключаюсь и вылетаю из беседки. Стараюсь не шуметь: вдруг родители услышат, как я выхожу со двора. Бруно выскакивает из будки, взвизгивает, прыгает от радости, гремит цепью, но мне сейчас не до него.
К Зинке несусь на всех порах, хотя меня и пошатывает, в ворота колочу двумя кулаками, чтобы наверняка мне открыли дверь.
Подружка выскакивает на улицу с перекошенным от страха лицом.
– Варь, ты что? Варь, успокойся.
Но меня буквально трясет от злости. Я хватаю Зинку за плечи и иду на таран. Она с грохотом ударяется спиной о ворота.
– Признавайся, зараза, откуда у тебя была эта вода?
Зинка начинает плакать, размазывая слезы ладонью. Она некрасиво морщится, всхлипывает, судорожно вздыхает.
– Девочки, что там у вас? – доносится со двора голос Зинкиной матери.
Галина Петровна сбегает с крыльца и торопится к воротам.
– Мам, все хорошо, – кричит подруга. – Я споткнулась и ударилась о панель.
Она прикладывает палец к губам и смотрит умоляющим взглядом. Я тяну ее подальше от наших домов, на пустырь. Здесь, среди кустов, когда-то мы строили домики и играли в дочки-матери.
– Говори, пока я тебя в полицию не сдала.
– Варь, ты что? – Зинка округляет глаза, и в ее зрачках плещется настоящий ужас. – Разве я знала?
– Что?
– Ну, короче…
Она мнется, старается не смотреть на меня. А мне хочется треснуть ее по затылку за упрямство и недоумие. Ладно ее жизнь, она ее не ценит и постоянно попадает в переплет, но я не она.
– Я жду!
– Новинская, не дави на меня!
Когда Зинка нервничает или злится, всегда называет меня по фамилии. Я отвечаю ей тем же.
– Жду, Соловьева!
– Короче, этот мажорик Тоха, чей Мерс вчера чуть в аварию не попал, сунул мне в руку записку, когда мы выходили из автобуса.
– Т-а-а-а-к, – я прищуриваюсь, готова испепелить взглядом подругу. Новость сбивает с ног, попахивает предательством, а я такое не прощаю. – И что дальше?
– Ну, там был номер телефона, время и место для встречи.
– И ты позвонила?
Видимо, мое лицо настолько ужасно, что подруга отпрыгивает на пару шагов. Кажется, будто я шевельну пальцем, и она сорвется с места и улетит.
– Варь, ты только не ругайся, Варь, – лепечет Зинка.
– Ты позвонила? – спрашиваю сцепив зубы.
– Ага.
Я закрываю глаза, ноги подкашиваются, хватаюсь за дерево, промахиваюсь, чуть не падаю. Зинка бросается на помощь, помогает сесть на пригорок. Мы минуту молчим. Она не оправдывается, ждет, пока я приду в себя.
– Идиотка! – срывается с моих губ стон. – И как я с такой тупой девкой столько лет дружу?
– А за тупую сейчас получишь! – Зинка вскакивает, сжимая кулаки.
– Только попробуй, – дергаю подругу за штанину. – Дальше!
– А что, дальше. Ну я позвонила, пошла на встречу, поболтали. Потом ты прибежала. Все.
«Дыши, дыши!» – приказываю себе.
Он желания вцепиться дурочке-подружке в горло пальцы сводит судорогой. А в голове молнией пролетает ночь: появление Арчи у кровати, незакрытые шторы, которые с вечера были закрытыми. Неужели у него хватило наглости забраться в окно? И мои губы…
Стоп!
Почему не лаял Бруно?
Пот липким слоем покрывает лоб, шею, чувствую, как капля ползет по позвоночнику.
– Все?
Мой голос хрипит. Предположения одно ужаснее другого сводят с ума. Зинка испугана, прижимает ладошки к пунцовым щекам. Ее большие круглые глаза бегают туда-сюда, она явно боится встретиться со мной взглядом.
– Н-ну, я пить хотела, Тоха предложил мне бутылку, – с трудом выдавливает она и икает. – Ничего же страшного не случилось.
– Где та бутылка?
Зинка замирает с открытым ртом.
– Варь…
– Где та бутылка?
– А зачем тебе?
– Я подозреваю, что в ней был наркотик.
– Наркотик? – теперь ее глаза еще больше становятся похожи на круглые монеты. – Варь, ты с дубу рухнула? – Зинка крутит пальцем у виска. – Откуда такие мысли?
– Есть причина. Так, где она?
– Д-дома. Что, хочешь допить?
Подруга пытается шутить, улыбается, но криво выходит.
– Нет! Участковому отнесу, пусть проверит.