Спящие боги
Шрифт:
— Эй! — окликнул его Творимир.
Но толстяк не обращал на него никакого внимания. Тогда Творимир подбежал, и помахал перед ним руками — ничего не изменилось. Рука Творимира прошла через голову толстяка так же легко, как через воздух.
— А-а, призрак! — изрек Творимир.
Толстяк продолжал ходить от стены к стене, и чесать свое пузо…
Творимир вновь повалился на кровать, но конечно не мог заснуть — глядел то на призрака, то в потолок, то в окно, за которым была лишь темно-серая мгла.
И вдруг его осенило — он вновь на ногах.
— Я почти уверен: призраки живших в снесенном доме переселились сюда. И, если толстяк жил в квартире напротив; то, соответственно, двумя этажами выше должен появиться ЕЕ призрак…
И вот он выбежал из квартиры — спотыкаясь, падая, устремился вверх по лестнице. Преодолел два этажа и застучал в замшелую дверь.
Никто не отвечал. Творимир забарабанил сильнее.
— Откройте! Немедленно! Я требую!
Тут дверь заскрежетала, и Творимир отшатнулся от сильного смрада. Что-то гнило, причем долго.
Раздался ядовитый, безумный старческий голос-скрип:
— Кто требует?.. Ты требуешь?.. А-а-а — ну, я преподам тебе хороший урок.
Творимир всматривался в проем, но там было слишком темно, чтобы разглядеть говорившего. И Творимир стал оправдываться:
— Видите ли. Это очень важно для меня… Самое важное в этой жизни, понимаете?.. И я очень устал…
— Чего надо от меня, а?!
— Всего лишь побыть в вашей комнате недолго. Хотя бы час!
— А больше ты ничего не хочешь?
Дверь начала закрываться, но Творимир успел выставить руку — надавил. И тут нечто железное сильно перехватило его запястье.
В лицо дыхнуло нестерпимым смрадом:
— Так зачем тебе это? А-а-а?
— Здесь должен быть образ… девы…
— Здесь нет никаких образов, никаких дев! Только я!
— Но позвольте мне взглянуть!
— Взглянуть? А, пожалуй, позволю. Но вот чего — будет тебе одно условие. Но я тебе его попозже скажу, а ты пока взгляни.
И железная длань потащила Творимира за дверь. Размерами эта комнатка ничем не отличалась от комнатки Творимира, но стены ее покрывал красный мох, который шевелился, и шипел. Мутно-блеклое свеченье грязнило из-под потолка, и в нем Творимир разглядел жильца.
Отвратительное это было создание. Вместо рук и ног у него были железные протезы, но протезы заржавели, и ржавчина смешивалась с плотью, которая гнила и висела на нем складками. Голова была жирная, раздутая, жабья, глаза мутные, выпученные, безумные. Видно — в нем гнездился целый выводок болезней. Грязная одежда темными жирными пятнами прилипала к перекошенному, смердящему телу.
Отвратительна была разбросанная посуда, в которой копошились какие-то паразиты. Отвратителен был живой мох, отравленный воздух, залепленное раздавленными мухами окно, и такой же потолок. Все за исключением призрачной девы было отвратительно.
А она, спокойная и безмолвная сидела на призрачном кресле у окна, и с загадочной улыбкой глядела в пустоту. Она была прекрасна.
— Видите ее? — прошептал Творимир.
— Ничего не вижу. — скрежетал жилец. — Я тебе вот что скажу — за визит, за тревогу отдашь мне палец.
Творимир не обратил внимания на слова безумца. А тот неожиданно выкрутил его руку, и рубанул ржавым тесаком.
Рванула острая, каленая боль — Творимир закричал.
Отвратительный безумец стоял перед ним, и держал отрубленный, кровоточащий указательный палец и гнусно ухмылялся.
Творимир отшатнулся к стене, но по спине защекотал красный мох, и он отдернулся — покачиваясь, стоял среди комнаты. Частой, жирной капелью темнила пол кровь.
— А теперь убирайся! — рявкнул жилец.
— Еще не все.
— Что?!
— Дело в том, что я должен появляться у вас каждый день, каждый вечер. Я должен видеть ЕЕ.
— Здесь нет никого кроме меня. Слышишь?! Никакой "ее"!.. Но… раз ты шиз. А ты точно шиз! Так пожалуйста — милости прошу. Приходи хоть каждый вечер, нарушай покой примерного старичка. Но учти — за каждый визит тебе придется отдавать по пальцу. Сначала уйдут пальцы на руках, потом на ногах. Потом, постепенно, в это дело уйдут и сами руки и ноги…
Творимир скрючился он нового приступа боли — глянул на прекрасный, задумчивый призрак у окна, и вскрикнул:
— Согласен…
— Приходи завтра. А сейчас… убирайся!..
— Подождите! Быть может, мы придумаем что-нибудь лучшее. Ну, например — мы просто обменяемся комнатами!
— Еще чего! Я здесь век сижу и никуда уходить не собираюсь.
— Ну, тогда, может не так жестоко. Может, сойдемся на половине пальца за вечер.
— Ты же в дверь будешь стучать! Мне это волнение — понимаешь?! Или, может, думаешь, я буду дверь открытой держать? Чтобы воры какие-нибудь вломились, ты этого хочешь, отвечай…
— Нет, нет — конечно! — Творимир застонал от боли. — Но я сейчас что-нибудь придумаю, подождите!.. А, вот придумал! Что, если от моей комнаты к вам будет вести труба.
— Чего?!
— Ну, понимаете, в руинах снесенного дома я видел много труб. Есть и погнутые, но есть и вполне сносные. Так вот — если одну из этих труб провести через потолок… точнее — через пол вашей квартиры… извините — язык заплетается… Я бы пролезал из своей комнатушки прямо к вам. И не пришлось бы стучать в дверь.
— А ты представляешь, сколько грохота от пиления пола будет?
— Ну, как-нибудь…
— За это я сразу отпилю у тебя ступню.
— Но…
— Ты будешь жить, ручаюсь. Вместо ступни я приделаю тебе железный протез как у меня. Зато впредь, за каждый визит будешь отдавать лишь по трети пальца. Согласен?
Творимир задрожал, согнулся и сдавленно крикнул:
— Согласен!
Затем, пошатываясь, медленно спускался по лестнице, неслись мысли: "Ты правильно сделал, что согласился. Из этих стен нет выхода. Все однообразие. Все одинаковые, пустые лица. А ОНА, по крайней мере, хоть что-то значит. Что именно значит?.. Не знаю… Ах, да еще надо договориться с соседями меж нашими этажами…"