Спящие боги
Шрифт:
Он ударил ржавым протезом о пол. Пол проломился. Там действительно была труба — огромный ржавый туннель. Творимир падал в бездну и кричал. Рядом падали несметные Безумцы и юные Творимиры…
Потом они полетели навстречу друг другу и соединились. Остался один Творимир — без ржавых протезов, излеченный от безумия.
Становилось все светлее.
— Я падаю в сердце планеты… — прошептал Творимир. — Что ж, теперь я готов к откровению.
Глава 8
"Откровение"
Творимир не хотел сразу падать в этот свет — сначала надо было немного успокоиться. И он упал не в световое море, но в залу. Пол был мягкий — и он не ударился…
Если бы зала была огромной — это бы поражало, настораживало. Но это была небольшая, уютная зала. Света много, но он вовсе не яркий. Свет исходил от маленького, принявшего форму ока источника, примостившегося в центре. Как во сне, не чувствуя ног, Творимир подошел (или подлетел к источнику?). Там был теплый, ровный свет. Там не было волнения — лишь покой и знание.
Творимир улыбнулся, зачерпнул свет ладонями, поднес его к лицу…
Нескончаемо длинный коридор выложенный гладкими белыми плитами. Вереница дверей. Некоторые из этих дверей открываются, выходят из них люди, в полголоса о чем-то говорят.
Вот двое — мужчина и женщина. Также как и остальные — высокие и широколобые. Лица, вроде бы и юные, но в их глазах — память многих прожитых лет. Это глаза мудрецов, прочитавших горы книг, многое познавшее на собственном опыте. Мужчина более оживленный, женщина — задумчивая. Мужчина говорил:
— Эя, мы близки к ЭТОМУ. Быть может еще двадцать-тридцать лет работы, и… Хотя много об этом говорилось, но как представлю — дрожь берет. Ведь мы же станем Богами, Эя!
— Богами?.. — женщина вздохнула и задумалась, потом сказала совсем тихо. — Сейчас, благодаря науке, мы живем шестьсот-семьсот лет, но мы же не боги.
— А там мы будем жить вечно! Да — мы не боги, но у нас тела, они нам мешают. Не будет тел, не будет желаний плоти, но будет вечность свободы и познания — тогда мы станем богами. И религиям, этим пережиткам прошлого — куда им тогда деваться?
— Но ведь сейчас мы не боги. Откуда же появится это, божественное? Божественное — это не возможность жить вечно. Это не возможность пересекать вселенную в мгновенье.
— Так что же?
— Если бы я знала… Кажется, ответ близко, но… Помнишь "Ожидание"?
— Ну, конечно еще в начальную подготовительную программу входит. Это же классика.
— "Ожидание" написал Петр Бруно, в темном, гарном двадцать пятом веке. Из «Истории», помнишь: "…бездушные исполины жилых небоскребов чередовались с мега-производствами, где человеческая единица значила гораздо меньше муравья в муравейнике". И первые броски в дальние галактики, и голод колоний на Марсе — все наслоилось. Век прагматичный, бездушный. И вдруг это «Ожидание». Вроде и роман, а читался как поэма. Над этой книгой рыдали. Вроде простая судьба девушки. Да — судьба трагичная, но сколько трагедий вокруг. Но как это подано! Как ее душа показана! Вначале две-три встречи с любимым, а он то ее и не заметил и забыл сразу — улетел в дальний космос, навсегда, на миллионы лет вперед. Его уже нет. Даже связи с ним нет — что-то случилось с его экспедицией — живая планета их поглотила. В то время религиям не верили — умирает человек, и все — тьма. Она в атеизме воспитана, надеяться вроде не на что, но все что у нее остается — это надежда на новую встречу. Она красива, умна, но помнит только о нем. ВЕРИТ. И это не прихоть, это Любовь.
— Да, помню, когда в первый раз читал — тоже расплакался. С одной стороны — тут и юношеская сентиментальность, а с другой — так тепло становится, когда «Ожидание» вспоминаешь.
— И где-то здесь истинная божественность. Петр Бруно знал ту девушку… Века прошли — их уже нет. Но чувства остались, они в нас, они нас греют, они учат людей хорошему. Они навсегда в наших душах. Безмерно возвышенные, этой теплой, спокойной вуалью греют. Они божественны.
— Но ведь это твое воображение, чувства, твоя душа — им то что до этого? Их настоящих нет… Или есть?.. Но где же?
— Я ничего не могу на это ответить… Но мне кажется, что они живут в каждом из нас. Иногда мне кажется, что я — та самая девушка.
— Перерождения — одна из самых древних религиозных концепций человечества, однако, как и любая другая религиозная концепция, научно не доказана. Не думаю, что и тебе, милая Эя, сейчас это удастся.
— Ты прав…
— А потому пошли — кушать.
Зала, большая чем все залы виденные Творимиром. Должно быть, здесь собрались миллионы людей, но по ровному сильному гулу, чувствуется, что за стенами их собралось гораздо больше — миллиарды.
Никто не толкался, не вопил. Лица возвышенные, глаза сияют. Все это высокие люди, с очень большими черепами — задумчивые, глубокие. Большинство из них прожили столетия, но здесь нет ни стариков, ни седых волос.
В центре залы — высокий беломраморный постамент, на котором стояли мужчина и женщина в легких, белых одеяниях. Они так сияли душевным счастьем, что походили на богов. Над ними дышало лазурью ясное небо.
Рядом подымались, сферами выгибались плавные колоны. Ну а в сферы, словно бы радуги кто поймал…
Заговорил мужчина — негромкий его голос лил спокойствие и силу. Этот голос был слышен по всей безмолвной зале, и за ее пределами.
Вот что он говорил:
— И вот многолетние научные искания завершены. Здесь… — мужчина указал на радужные сферы. — …эликсир бессмертия. Бессмертия истинного, не подвластного ни прихотям природы, ни пламени звезд. А чтобы не быть голословным, сейчас я продемонстрирую его действие на себе.
Он, словно жрец древних религий, поднял руки, к сферам, и прошептал что-то. Сферы, подобно бутонам в дуновеньях ветра дрогнули, и на «жреца» посыпалась радужная пыльца.
Пыльца обволакивала человека и погружалась в его тело. При этом чувствовалось, что никакой боли ему нет — лишь блаженство — он счастливо улыбался. В его теле образовывались прорехи, но не кровь из них текла, а бил сильный весенний свет — словно солнце в нем затаилось.
Исчезли руки, ноги, туловище, голова — осталась световая сфера. Эта сфера легко взметнулась метров на десять, и оттуда вытянула золотистые нити, которые обхватили женщину. Женщина засмеялась, взмахнула руками…
Лица миллионов (а за стенами — и миллиардов) собравшихся, были тихи и торжественны. Они давно готовились к этому мгновенью, знали, что будет…