Спящие боги
Шрифт:
И вновь летит сфера-душа. Погружается в глубины галактики. Парит от звезды к звезде. Вьется в потоках раскаленных газов. А печаль растет…
И вдруг прорвется безмолвный вопль: "Где ж ты, Любовь?!"
Еще неведомо сколько времени прошло.
Сфера-душа устала от бесконечных странствий, и избрала древнюю сферическую галактику — погрузилась в ее ровно сияющую бездну. В Душе — великое могущество, и по своему желанию она воссоздала звездное небо древней Земли. Для этого вокруг одного светила натянула вуали космической пыли, закрепила в гравитационных полях. А светило вскоре должно было истощиться — душа подлила своего пламени,
Обнаружена планета. Насквозь прожженная, почернелая. Видно, здесь бушевала война. Что это была за цивилизация? Какие у них были идеалы, какое искусство, какие страсти бушевали в их душах? На эти вопросы не найти ответ — все выжжено, а сами жители ушли в никуда…
Тяжко было глядеть на этот мертвый огарок, и душа столкнула его в Солнце…
А сама вращалась по орбите…
Шли годы, а в них текли печальные воспоминанья. И Жажда Счастья! Если бы понять, что это за Счастье!.. Но Душа не находила ответа. Была Бесконечность, и она — Вечная Душа. Но где же счастье?
Душа могла испепелять миры и порождать новые солнца, но в этом она успокоилась. Душа почти слилась с неизменностью природы…
Медленно, столетье за столетием, из рассеянных в пространстве атомов, складывались вполне конкретные образы: горы, равнины, реки, озера, океан воды и воздушный океан. Все это наслаивалось на душу, и вот уже не видно прежней сияющей сферы; вместо нее — яркая, не тронутая цивилизация, но, в общем-то, с первого взгляда обычная планета.
Энергетические потоки Души вливались в животных и птиц. Воплощением более сложных чувств, стал Человек. Из глубин Души, всплыла память ушедших поколений. Противоречивые, смурные воспоминания и видения воплотились в этих людей. Получилось нечто подобное средневековью. Несколько тысячелетий неестественного сверхзатянутого средневековья… Злоба, боль, кровь, слезы, а среди этого, на фоне природы — проблески Любви.
В душе случился некий переворот. В одном из веков, из недр полезли железобетонные стены, загудели производства, заорали стереотелевизоры. Люди ходили, шумели, спорили. Но это было неестественно — это было болезнью души. И вот затряслась земля, и поглотила это «дьявольское», судя по хроникам, "Королевство"…
Сменялись Цари, Императоры. Гремели «великие» битвы. Выгибались границы царств. Появлялись города. На их улицах шумели страсти, страстишки, боль и радость. Города горели в войнах. Города рушило время. Оставались пустынные, воющие ветром улицы, а потом и они уходили в землю. Тех, кого при жизни звали Великим, через столетия едва вспоминали — были новые Великие, и новые страсти, свои законы.
Поколения бесследно уходили. Все они были лишь печальным сном Души. Она пыталась разобраться в себе…
И вот жемчужина-воспоминанье: Он улетает на миллионы лет вперед, а Она его ждет — подобно дитю малому. Она, может и печальна, и страдает, но и в страдании своем счастлива. Как ее звали — Анна?
И душа чувствовала, что в ней часть этой Анны.
Какой же она была?.. Среди потоков мыслей была и такая:
"Посмотри, у этого художника во всех женских образах есть что-то общее. Будто из мрака проступает его прекрасный идеал. У каждого, ведь, есть свой идеал, и он старается найти его в жизни. Быть может, он видел когда-то женщину, которая и была его суженой, и пытался найти ее черты в лицах иных — старался придать им ее черты…"
И вот этот образ: густые волосы, ясные очи, и стройная, как совершеннейшая часть природы, фигуры. Задумчивая, небесно-чистая, но в то же время легкая, стремительная, страстная и таинственная. Иногда — дева-птица. Она появлялась
Но шли годы, а истинного счастья не было — оставалась печаль. Призрачной тенью скользила она в вуалях лунного света; в тенистых рощах, в шелесте древесных крон вздыхала; плыла над гладью задумчивых озер. И шептала, глядя в перемигивающиеся звездами небеса:
— Творимир, где ты?.. Ведь я, твоя Анна — и я здесь, я жду тебя.
Но не было ответа… и текли без конца, без счета, однообразные столетия…
…А потом полыхнуло в небе, и появилась космическая станция. Это был корабль землян из двадцать пятого века — корабль прорвавшийся через пятьсот миллионов лет. И потянулись вниз механические отростки… нет — эти стальные, урчащие чудища были чужды планете — и по ее воле заглохли.
А потом появился Творимир — ничего не понимающий, недоверчивый…
Творимир отпрянул. Густой свет выплеснулся из его ладоней, брызнул на пол, и скатился в сияющее озерцо. Творимир ждал, что в этот торжественный момент затрясутся стены, грянет глас. Но ничего такого не произошло — спокойствие и свет лила эта небольшая зала.
Он приложил ладони к вискам, и отпрянул к стене — стена оказалась мягкой и теплой.
— Так, так… — шептал Творимир. — Выходит, вот что получилось. Я улетел с Земли двадцать первого века, и прорвался на пятьсот миллионов лет световых и временных, и встретился с этим… Будущим Человечеством, которое тоже прожило пятьсот миллионов лет, но над которым не властны ни законы Эйнштейна, ни какие-либо иные законы.
Он быстро прошелся от стены к безмятежному озерцу знания, и обратно, потом еще и еще раз прошелся — Творимир так волновался, что даже не замечал, что ходит.
— Подождите, подождите!.. Ведь у меня был брат Петр Бруно — он на Земле остался, и он, стало быть, написал «Ожидание»! Ведь он, задумчивый, замкнутый — сколько его помню, все литературой занимался. Про меня написал! Точно-точно — как там в сюжете: "улетает на миллионы световых лет, а она остается, и ждет, и Верит, что они вновь встретятся". А девушки у меня не было! Среди бетонных стен одна мечта и была. Я не поэт, не мог выразить себя стихами, но все окружающие казались тенями Идеала, и не хотелось на эти тени растрачиваться. Брат знал это — быть может, прочитал мои дневники. Бог знает, что я в дневниках понаписал — сам не помню!.. Но книга вошла в классику, кажется — стала наиболее сильной книгой тех веков. Хотел бы я ее почитать!.. Итак, девушка Анна жила, говорила, чувствовала, на страницах «Ожидания», но в реальной жизни ее не было. Для миллиардов людей ее ясная, возвышенная жизнь была гораздо более реальной, нежели их темное, бесцельное существование… А потом, избавившись от тел, путешествуя среди бессчетных миров, познав бесконечность пространства, они хранили эту прекрасную мечту… Думаю, образ Анны — это не только образ «Ожидания» — здесь вообще, все прекрасное созданное человечеством. И Лаура Петрарки, и Дантевская Беатриче… Но какая мне честь!.. Ну, а что же дальше…
Он огляделся. В дальней части залы сиял сильным солнечным светом выход. Творимир хорошо помнил, что прежде его там не было. Он подошел — вверх вели ступени, казалось — к самому Солнцу. И он мог чувствовать поцелуи живого золота.
— Ну, что же… — прошептал Творимир. — Поднимемся по этой лестнице, и начнем Новую жизнь.
Он начал восходить, но и тогда, в сердце чувствовал: впереди ждут испытания более значимые и тяжкие, чем все пережитые прежде, и ему предстоит сделать некий выбор.