SQUAD. Час Пса
Шрифт:
…В ненастный сентябрьский день Георгий кинул Артоше его любимый мячик, пёсик рванулся вперёд и взвизгнул от боли! Поджал лапку и заскулил. Распоров взял своего любимца на руки и помчался к ветеринару.
Французский доктор Айболит, несмотря на то, что его рыжую голову украшали сразу два уха, совершенно очевидно походил на Винсента Ван Гога: измождённо худой, носатый, кажущийся непомерно длинным. Он пощупал собаку и сразу определил.
– Вывих тазобедренного сустава… Скорее всего, последствие родовой травмы. Это поправимо. Однако, с наибольшей вероятностью, это будет повторяться…
Звериный импрессионист как в воду смотрел: правая лапка оказалась
Одуреть впору!..
Однако настоящая любовь, как известно, цены не имеет. А Гошка любил собак всей своей широкой душой, иначе не умел да, наверное, и не мог.
Собачниками не становятся. Ими рождаются.
* * *
«Слушай, – задал Гоша вопрос самому себе, – а почему дядя, чувствуя близкий уход в мир иной, обратился за консультацией именно к Келеву? Далеко не самый идеальный наперсник для откровений».
Распоров принялся искать в интернете список нотариальных кабинетов в Завейске. Ни «Фидес», ни Келева нигде не было. Странно, право! Он набрал сохранившийся в памяти его «самсунга» номер мобилы нотариуса, но механический голос в телефоне после отрывистых гудков ответил: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Не зная, что еще можно предпринять, Распоров наобум забил в интернет-поиске фамилию Kelev. Кириллицей и латинскими буквами. В ответ в Яндексе выплыло: «Келев – пер. собака, др.евр.».
Вот тебе на! Совпадение? Вряд ли…
Как ни крути, опять, выходит, собака, хоть и на иврите. В пандан Гошка вспомнил забавный московский эпизод. Он как-то шёл осенью по Суворовскому бульвару и услышал, как хозяин обращается к выгуливаемому на газоне мускулистому, шебутному джеку расселу.
– Изя, как тебе не стыдно! Как ты себя ведёшь, Изя!
Распоров не сдержался и спросил.
– Почему – Изя? Как, можно сказать, национально необычно вы собачку назвали…
– Да нет! На самом деле он – Джек. Но, когда рычит, разборчиво произносит: «Израиль, Израиль…»
– Не может быть!
– Убедитель сами. – Хозяин подтянул к себе юркого джека рассела, поднял его – так, чтобы собаке было неудобно – за передние лапы, и Гоша явственно услышал, как маленький пёсик грозно прорычал: «Израиль, Израиль…»
В самом деле – Изя. И очень боевой, хотя и живёт не в Иерусалиме, а в Москве.
Чего только не бывает под луной!
…Келев. Псиный псевдоним, получается, звериная кличка? Какой-то кроссворд, одно слово!.. И зачем нотариусу, – может, с приставкой «псевдо»? – такие жмурки, смутные игры? Да и куда к чёртовой матери запропастился он сам, покемон оглашенный?
Поутру Гошка не мог найти себя, мучала известная русская болезнь: «перепел». Вчера вечером они с Торцевым молили Бога, чтобы он даровал им здоровье, а сегодня жалели, что намедни не подохли. Во рту стояла сахарская сушь, трубы безнадёжно горели, в голове по-хозяйски расположилась неподъёмная чугунная гиря.
По пути в «Сенсации» Гоша заставил себя заглянуть в подозрительный шалман с рекламой на двери: «Мясо из-под ножа». Без особых надежд на спасение рискнул, не отходя от магазинной стойки, вылечиться изысканным коктейлем «Фантазер»: сто пятьдесят граммов водки «5 озер» на банку палёной «Фанты». Получилось! Маленько оттянуло… И, мгновенно – как в старые времена – потянуло на «подвиги». Враз помолодев от спасительной дозы, Распоров решил заскочить к бесформенному офисному корпусу, где он встречался с нотариусом.
Кабинет Келева не был заперт. В нём полным ходом шла важная, ответственная работа: два киргиза в шлепанцах на босу ногу и в трениках, сплошь покрытых пятнами от белил, уже содрали выгоревшую, частями вспухшую пузырями краску и под жизнеутверждающие мелодии, которые неслись из громко работающего андроида, шпаклевали стены.
– А где нотариус? – спросил Распоров.
– Начальника, да? – Испуганно переспросил старший из номадов.
– Начальник, начальник… Тот, кто раньше в этом кабинете работал.
– Уехал, – ответил маляр. – На стройка она уехал.
Дальнейшие расспросы бесполезны. Гоша направился к лифту. В спину ему неслась старая, забытая песенка.
…Парком шла, сзади пес
За тобой газету нес.
И когда, как во сне, улыбнулась мне в ответ.
Улыбнулась мне в ответ.
Ша-ла-ла-ла-ла-ла, Ша-ла-ла-ла-ла-ла…
Ша-ла-ла-ла-ла-ла! Привет, мой старый музыкальный приятель! Георгий вспомнил, как он когда-то вёл авторскую передачу на радиостанции «Юность». И в семидесятые годы ставил в эфир – как сообщалось: «по многочисленным просьбам наших радиослушателей» – этот давнишний, еще времен янтарного Сопота, шлягер поляков из «Червоных гитар» Северина Краевского. Песню исполняли и по-польски, и по-русски, перелицованную каким-то советским ВИА. Как популярен был тогда конкурс песни в Сопоте, польском курорте на Балтийском море! Какие прекрасные певцы в нём участвовали: Шарль Азнавур, Муслим Магомаев, Чак Берри, Джони Кэш, Дани Клейн…
Да пёс с ней, с музыкой для всех и с песнями о главном! Есть дела посерьёзнее.
«Попал, – пронзило Гошку. – Как палец в нос попал!.. Что же получается? Неужели все его документы по наследству на квартиру, выправленные под дурацкие улыбочки этим хреновым Келевым, – дерибас, фальшивка? Что остаётся делать? Идти в полицию? Но на кого заявлять, если этого человека в природе не существует? Или пока забить на всё болт?.. Видит Бог, непонятное что-то получается. Если это многоходовое мошенничество, то как тщательно всё придумано! Да и какова, в конце концов, цель махинаций этого псевдонотариуса? Квартира-то всё равно отписана дядей на него, на Распорова, и других наследников в природе не существует».
Георгий вспомнил, что ему рассказывал коллега-телевизионщик, вернувшийся из Югославии после войны. Тот утверждал, будто в памятке для американских лётчиков давалась рекомендация для пилотов в случае, если их собьют сербы. Главное: не суетись, присядь и восстанови душевное равновесие! Просчитай все «за» и «против» – и только после этого вызывай по аварийному маячку подмогу. Не спеши, не гони! Ибо первое решение, как правило, бывает торопливым и – значит – ошибочным чаще всего.
Так Гошка и поступил. Решил «дать время времени», – как говаривал Франсуа Миттеран. Тем более, что из-за похмелья, жары и пыли от ремонта заболела, раскалываясь, голова. Какого хрена он так вчера усугубил? И, вообще, какого ляда он застрял в этом грёбаном Завейске? Полный ша-ла-ла! Но отступать уже было некуда. Заинтригованный всем этим кавардаком вокруг дядюшкиной квартиры, Распоров решил идти до конца.