Среда обитания
Шрифт:
Рожкина развела руками.
– Он не сказал об этом никому. Так странно... Коля был очень общительным человеком. Может быть, не был уверен, что все удастся? Вы знаете...
– Женщина как-то болезненно сморщилась, словно вспомнила что-то неприятное.
– Коля последние дни ходил очень расстроенный.
Белянчиков вдруг почувствовал острое сожаление оттого, что муж этой приятной и, судя по глазам, доброй и умной женщины погиб как раз в тот момент, когда обнаружил что-то интересное. Какую-то коллекцию книг и документов. Это обстоятельство волей-неволей давало определенный ход мыслям. И Белянчиков спросил:
– Это документы времен войны?
– Не знаю, - с сомнением ответила Рожкина. Она помолчала, вспоминая, при каких обстоятельствах рассказывал ей муж о находке. Потом покачала головой.
– Нет, нет, к войне они относиться не могут. Коля сказал: "Мать, кажется, я наткнулся на что-то новое. Наш старик разинет варежку". Наталья Викторовна грустно улыбнулась.
– Коля любил шутку, острое слово. На самом-то деле он уважал институтское начальство.
– Но почему вы решили...
– начал Белянчиков.
– Понимаете, Коля имел в виду академика Яцимирского. А он занимается Петровской эпохой...
"Ну и что?
– подумал Юрий Евгеньевич.
– Одно другому не мешает. Яцимирский занимается стариной, а Рожкин мог найти документы, проливающие свет на чью-то деятельность в годы войны. И мог предположить, что академик разинет рот от удивления, узнав что-нибудь неприятное о своих сотрудниках". Но вслух сказал:
– Почему же вы не сказали об этом следователю?
– Это все так далеко...
– Но ведь, наверное, надо продолжить поиски? Пусть возьмутся коллеги.
– А что искать?
– тихо спросила Рожкина.
– Он не оставил никаких записей. Никакого намека.
– А где он мог наткнуться на документы?
– спросил Белянчиков. Он плохо представлял себе характер работы покойного.
– Трудно даже предположить. Коля занимался архивами в самом институте, бывал в рукописном отделе Публички... В государственном архиве...
– Она задумалась, припоминая, где еще работал муж.
– Ездил в Москву, в Институт мировой литературы. Был в экспедиции в Архангельской области.
– Да-а, размах серьезный, - вздохнув, сказал Белянчиков.
– Вот видите! Даже предположить трудно. А ведь мог еще кто-то из случайных знакомых рассказать. Или даже показать...
Прощаясь, Юрий Евгеньевич сказал Рожкиной:
– Вы уж извините, Наталья Викторовна, но, может быть, придется вас еще побеспокоить... Следователя наверняка заинтересует пропажа записной книжки.
Рожкина молча пожала плечами. Лицо у нее было усталое и отрешенное.
4
Володя Лебедев нервничал. Прошло уже полдня, а результатов не было никаких. Старший лейтенант посетил управление хозторгами, побывал в большом хозяйственном магазине в Гостином дворе, объехал три колхозных рынка, где в захудалых будках пьянчужного вида умельцы чинили замки, делали ключи и выполняли еще самую разную слесарную работу. Никто не признал тонкий изящный ключ с замысловатой бородкой.
– Нет, наша местная промышленность еще не доросла до таких сложных изделий, - покачал головой начальник отдела в управлении хозторгами, с удовольствием разглядывая ключ.
– У нас недавно была выставка финских бытовых изделий. Много замков... Даже с дистанционным управлением. Но таких ключей я и там не видел.
– А вы считаете, что этот ключ фабричного производства?
Начальник отдела посмотрел на Лебедева с сожалением.
– Я думаю, английская работа. Наверное, кто-то привез замок из-за границы. Никакому кустарю это не под силу.
На всякий случай старший лейтенант заглянул еще в Гостиный двор. Продавщица из секции скобяных товаров скользнула по ключу равнодушными глазами:
– Впервые вижу... Наверное, финский. Но до нас, до магазина, импортные товары не доходят. Их распродают на складе...
Ближайшим от Гостиного двора был Сенной рынок. Туда уже без особого энтузиазма и поехал Лебедев.
Небритый хмурый старик взял ключ, подкинул слегка в темной костистой ладони и тут же вернул Лебедеву.
– Ну так что?
– повторил старший лейтенант свой вопрос - Не приходилось вам делать замки с такими ключами?
– Сорок рублей и полбанки, - сказал старик.
– Полбанки сейчас.
– Вы что, делали такой замок?
– У Лебедева появилась надежда.
– Тебе-то что, делал - не делал! Иди за бутылкой. Я тебе посложнее сварганю.
– Но вы можете мне ответить - делали замок под этот ключ? Или нет?
Дед сердито крякнул и отвернулся.
Теряя терпение, Лебедев достал удостоверение и сунул ему в окошечко:
– Я вас серьезно спрашиваю. Делали или нет?
Взглянув на документ, старик отрезал:
– Не делал.
Чувствуя, что теперь от него ничего не добьешься, Лебедев сказал почти ласково:
– Вы поймите, папаша, я ведь к вам без всяких претензий. Нашли человека - машина сбила, - никаких документов. Только ключи.
– Небось родственники объявятся, - усмехнулся старик. Потом нагнулся, достал ополовиненную бутылку пива, ловким щелчком большого пальца скинул пробку и одним духом выпил. Заметив, что Лебедев все еще стоит рядом с будкой, сказал ворчливо:
– Да не делал, не делал я. А попросишь, смогу. Сорок рублей и бутылка. Бутылка сейчас.
Лебедев вздохнул. Спрятал ключ в карман.
– А вы походите по домам-то, - засмеялся старик.
– Походите! Может, к какому замку и подойдет. Я даже кино такое видел.
Третий рынок, на котором побывал Лебедев, был Некрасовский. Ларек металлоремонта был закрыт. Старший лейтенант зашел к директору рынка, но тот ничего о мастере не знал.
– Может, обедает. Они тут сами по себе: захотел - пришел, захотел ушел.
– Ну что, товарищ инспектор?
– спросил шофер, когда Лебедев молча сел рядом с ним.
– Куда теперь? Может, на Охтенский?