Среди погибших не значатся. Подступы к «Неприступному». Made in.
Шрифт:
Тормозит он хоть и без особого мастерства, но Нефедов сокрушается:
– Ну, куда мне так!
Однако, проделав те же манипуляции с регулятором и краном машиниста, он тормозит локомотив почти так же, как и Каленов.
– Напрасно скромничали, – хвалит его Вейцзеккер. – По–моему, ничуть не хуже, чем Каленов. А вы что скажете, господин обер–лейтенант?
– Согласен с вами, господин майор. Будем, однако, справедливы к господину Каленову. У него класс работы повыше. Да и не мудрено – Дерюгин давно
Каленов улыбается, а Вейцзеккер смотрит на часы:
– Ого, уже третий час! Мне пора возвращаться в Овражков, а то, кажется, снова собирается дождь.
– Не собирается, а уже… – уточняет Азаров, высовываясь из окна паровозной будки.
Давно накрапывавший дождь льет теперь всерьёз. Струи его, сносимые порывами шквального ветра, заливают окно и двери паровозной будки, жестко стучат по её металлической обшивке. Майор Вейцзеккер торопливо прощается, натягивает на голову капюшон и спешит к своей машине.
– Ну, а мне что теперь делать? – спрашивает Каленов.
– Сейчас четверть третьего, – говорит Азаров, взглянув на часы. – Подежурьте еще полчаса и можете возвращаться. Вам ведь нужно еще с поездным диспетчером связаться?
– Он предупредил меня, что в его графике будет «окно» между четырьмя и пятью часами. Я свяжусь с ним поближе к четырем.
– Тогда вам придется раздавить еще парочку наших мин, – шутит Азаров, спускаясь вместе с Нефедовым с паровоза. – Ну как? – спрашивает он майора.
– Все в порядке – не подведу.
– К четырем всё должно быть подтянуто к будке стрелочника Михеева. Надеюсь, на него можно положиться?
– Вполне. Это наш человек.
– А полицай по–прежнему дежурит у телефона в его будке?
– Полицая мы ликвидируем, как только машинист получит от диспетчера разрешение на выезд.
– А Лукошко пусть обеспечит ликвидацию «шкоды», как только мы взорвем мост.
– А если…
– Никаких «если» быть не должно, Андрей Сергеевич! С мостом сегодня все должно быть кончено.
КОНЕЦ «НЕПРИСТУПНОГО»
Без пяти четыре машинист Каленов подгоняет свой паровоз к будке стрелочника и спрыгивает на землю.
– Стой! – окликает его полицай, с головы до ног укутанный в мокрый от дождя плащ. – Пароль!
– Дыня. Отзыв?
– Свекла, – отзывается полицай, опуская винтовку. – Домой, значит, Каленов?
– Созвонюсь вот только с диспетчером. Эй, Михеев, ты что, спишь, что ли? Свет почему не горит?
– Светомаскировку соблюдаю, – отвечает стрелочник Михеев. – Советские самолеты недавно пролетали.
– Подумаешь, какой важный стратегический объект для авиации твоя будка! – смеется Каленов. – Давай зажги что–нибудь, диспетчеру звонить буду.
Стрелочник Михеев зажигает ручной сигнальный фонарь и направляет свет на телефонный
Каленову не сразу удается дозвониться. Наконец диспетчер отзывается на его вызов:
– Ну что, Каленов, хочешь в стойло? Только без промедления. В твоём распоряжении всего полчаса. Жду воинский. Не мешкай. Всё!
Едва Каленов вешает трубку на рычажок телефонного аппарата, как на голову его обрушивается приклад автомата. Удар хоть и не очень сильный, но машинист теряет равновесие и падает.
– Вяжи его! – приказывает Нефедов Михееву.
А на паровозе Азаров стыдит помощника машиниста:
– Его сестру в немецкое рабство угоняют, а он сопротивляться вздумал.
– Так разве же я знал, кто вы такие?..
– А кто же ещё, кроме партизан, мог захватить ваш паровоз, дурья твоя башка? – спрашивает скрутивший ему руки за спину здоровенный парень в мокром немецком маскхалате.
– Ну ладно, Евграфов, потом ему все это втолкуешь, – прерывает партизана Азаров. – А сейчас пусть он ответит на мои вопросы, если у него осталась хоть крупица совести.
– Я готов ответить на любой…
– С какой скоростью ходили вы к мосту?
– Больше тридцати километров ни разу не удавалось… Даже когда очень спешили.
– А высоко ли от крыши паровозной будки горизонтальные ветровые связи моста?
– Примерно метра полтора.
– А ты какую мне рейку приготовил? – обращается Азаров к Евграфову.
– Двухметровую, товарищ лейтенант.
– Понижаешь его в чине, – смеется майор Нефедов, выходя из будки стрелочника. – Не знаешь разве, что немцы ему чин обер–лейтенанта пожаловали?
– А я чхал на их чины, – сердито отзывается Евграфов. – Я признаю лишь советские воинские звания.
– Некогда сейчас об этом! – торопит парня Азаров. – Крепи поскорее рейку к крыше паровозной будки. Я все–таки решил продублировать взрыв паровоза еще и тем способом, о котором вы мне рассказывали, Айдрей Сергеевич, – обращается он к Нефедову, поднявшемуся в будку машиниста. – Ну как, Евграфов, укрепил уже рейку? Тогда помоги грузить взрывчатку на тендер.
– Как со стрелкой, Михеев? – спрашивает Нефедов.
– Все в порядке, товарищ майор, можно ехать!
– А у вас как? – оборачивается Нефедов к Азарову. – Тоже все готово? Ну, тогда – вперёд!
И он трогает паровоз с места. А Азаров заканчивает крепление взрывателя к нижнему концу рейки, установленной на крыше будки машиниста. Как только она заденет за верхние ветровые связи моста, предохранительная чека будет выдернута из корпуса взрывателя и ударник его пробьет капсюль–воспламенитель толового заряда.
Паровоз идет теперь по главной магистрали. Регулятор его открыт на большой клапан, обеспечивающий работу паровой машины на предельной мощности.