Среди погибших не значатся. Подступы к «Неприступному». Made in.
Шрифт:
– Слушаюсь, господин майор! – покорно говорит Дыбин, а сам с завистью думает: «Сумел–таки этот ловкач влезть к нему в доверие…»
АЗАРОВА ПОВЫШАЮТ В ЧИНЕ
Поговорить с майором Нефедовым–Дерюгиным, без опасения быть кем–нибудь подслушанным, Азарову удается только к концу следующего дня.
– Я очень рад, Андрей Сергеевич, что мы снова вместе, – тепло говорит он Нефедову, крепко пожимая его руку.
– И снова я под вашим начальством! – Майор Нефедов вспоминает недавнее свое пребывание в концлагере капитана
– Везет мне на руководящие посты, – усмехается Азаров. – Давайте, однако, поговорим о деле. Из наших, кроме вас и Лукошко, никого больше нет?
– Еще двое.
– Кто же?
– Молчанов и Залужный. Вы их не знаете, они к нам прибыли из отряда Белоусова. Опытные подрывники. И биографии их должны Вейцзеккеру понравиться. Документы?.. Тоже в строгом соответствии с биографиями.
– Тогда я их включу вместе с вами и Лукошко в первую группу.
– А сколько же будет всего таких групп?
– Пока две по семь человек. Вас назначу старшим первой группы. В вашу же группу включу трех самых опасных предателей. Когда они пройдут весь курс диверсионной науки, нужно будет сделать так, чтобы на экзаменах они подорвались на собственных минах. Это поручается вам лично. Ну вот и все пока. Нам с вами нельзя подолгу уединяться. И вообще такие встречи лишь в крайних случаях.
– Яволь, господин начальник школы! – лихо щелкнув каблуками, отчеканил майор Нефедов.
А когда Азаров возвращался домой, в безлюдном переулке, неподалеку от куличевского особняка, ему в руку всунул небольшой пакет какой–то парнишка. В сумерках позднего вечера лейтенант не мог разглядеть его лица, но не сомневался, что это кто–то из партизанских связных.
Азаров по–прежнему живет в доме Куличева на правах его законного наследника. Хотя от Марфы лучше было бы избавиться, но он решил не делать этого, чтобы не вызвать подозрений у Дыбина. Она, наверно, была его осведомительницей еще при Куличеве.
Азаров сообщил об этом партизанам, и они никого к нему больше не посылают. Да и Марфа держится по отношению к нему вполне деликатно. Ни о чем не спрашивает и даже не заходит к нему, когда он бывает дома, но, видно, прислушивается и присматривается ко всему, что он говорит и делает.
Сегодня, однако, присутствие её в доме мешает Азарову ознакомиться с содержанием полученного пакета. Лишь дождавшись, когда Марфа легла спать, он решился вскрыть его.
Как лейтенант и полагал, это было послание от командира партизанского отряда с подробной схемой того участка железной дороги, к которому примыкает овражковская ветка, и чертеж моста через Бурную.
Еще не читая письма, Азаров догадывается, зачем прислана ему эта схема. Конечно же из–за этого «неприступного» моста, который ни партизанам, ни войсковой разведке так и не удалось взорвать.
Схема вычерчена в масштабе, и Азаров без труда высчитывает расстояние до него. Это ровно пять километров от того места, где строящаяся ветка примыкает к главной магистрали. А вот и основные данные о нем: металлический, трехпролётный, опоры железобетонные, фермы с ездой по низу. Проставлены и размеры основных параметров моста.
Записка командира отряда тоже лаконична:
«Знаю
Этого Азаров и сам еще не знает. Но как бы ни было трудно, он должен…
Азаров хорошо понимает, что здесь, в тылу врага, он может сейчас сделать больше, чем на фронте, будучи всего лишь лейтенантом инженерных войск. И хоть очень хочется снова в действующую армию, его долг – находиться пока здесь и во что бы то ни стало выполнить задание штаба инженерных войск и разведотдела армии.
Он научился быть безжалостным к себе и гнать прочь все мысли, расслабляющие волю. Поддайся им только, как сразу же нестерпимо захочется увидеть близких или хотя бы получить от них весточку по полевой почте. Где сейчас его мать? Что ей известно о нем? Но мать все еще ждет, конечно, и верит… А Даша? Она как?..
Нет, нет, не думать лучше! Все прочь из головы, кроме этого чертова «неприступного» моста!
Там, в нашем тылу, ему помогли решить трудную задачу его друзья: Бурсов и Огинский. Особенно Огинский.
И Азаров вспоминает, как ломали они головы над этим в штабе инженерных войск армии. Никто из них не знал, как выйти из положения. И вдруг Огинский напомнил Бурсову:
«А ведь мы прислали вам отличный мостовой батальон из резерва инженерных войск фронта. Батальон Героя Советского Союза Онучина. Вспомните–ка, как он навел мост через Студеную?»
«Вы полагаете, что Онучин тем же способом смог бы и тут?..»
«Не сомневаюсь!»
«Позвольте, позвольте… – всё более оживлялся подполковник Бурсов. – Давайте тогда прикинем…»
«И прикидывать нечего: посильна его батальону такая задача».
«Я тоже полагаю, что Онучин с этим справится», – поддержал Огинского капитан Трошин.
А сам Азаров все еще ничего тогда не понимал.
«Значит, вы решаетесь на взрыв, чтобы потом…» – неуверенно спросил он майора.
«Нет, совсем наоборот, – загадочно улыбнулся Огинский. – Сначала построим новый, а потом взорвем этот. Не понимаете? Сейчас объясню. В последнее время наши саперные части для скоростного строительства мостов стали применять сборку их из заранее заготовленных деталей. Этот способ используем и мы. Прежде чем ваш мост взлетит на воздух, все основные детали его будут заготовлены батальоном майора Онучина. А взрывать тоже нужно будет с таким расчетом, чтобы уцелели такие детали его, которые трудно восстановить, или те, что могут пригодиться при восстановлении».
«Тогда, значит, все в порядке?» – повеселел Азаров.
«В общем, да, – подтвердил подполковник Бурсов. – К сожалению, тут есть одно, а может быть, и не одно «но». Во–первых, все это нужно еще согласовать с начальником инженерных войск. Думаю, что это нам удастся. Во–вторых, его решение придется утверждать у командарма, а то и в Военном совете армии. Весьма возможно, что потребуется еще и согласие командующего фронтом».
«Да…» – почесал затылок Азаров.
«Но вы не унывайте, – успокоил его Огинский. – Я почти не сомневаюсь в успехе нашего замысла».