Средневековая история. Тетралогия
Шрифт:
Не гонят?
Наоборот, приблизили, обласкали, жалование хорошее положили… а защищать госпожу он так и так будет. Только не телохранителем, ну так оно и удобнее.
Ганц оглядел вирманина, вспомнил, как они уже работали вместе и кивнул.
— Согласен, госпожа. Подойдет. Но еще у меня есть разговор.
— Серьезный?
— Да. И хорошо бы мастера Хельке позвать.
Лиля вздохнула. И кивнула девушке, мол, зови.
— Пройдемте в кабинет?
Спустя полчаса Лиля была… рассержена. Происходило то чего она ожидала, да. Но не так скоро. Один из эввиров, которому на реализацию отдали привезенный товар, некто Вариль Шальими, крысятничал. Или воровал. Или… а, неважно слово, важно дело. Заначил, гад, чуть ли не половину прибыли. Что и было неоспоримо доказано документами в папке.
Вообще, Лиля этого ждала. Но не так же быстро. Да и первых купцов Хельке сам отбирал. За что и был призван к ответу.
Уселся в кресло, перебрал бумаги и посмотрел хитрым взглядом.
— Ворует, гад?
— А вы знали? — вкрадчиво уточнил Ганц?
— Догадывался.
— И почему вы его выбрали?
Хельке вдруг стал серьезным.
— Ваше сиятельство, я ведь эввир.
— Да, я в курсе, — Лиля говорила тихо, себе под нос. Но Ганц все равно усмехнулся.
— Вот. А вы меня приняли, обласкали, я только у вас на службе понял, что такое покой и уют. Деньгами балуете, про идеи я уж вообще молчу — за такое любой ювелир голову бы заложил… Лория, вон, за детей спокойна. Вы ж их учите, как благородных. Старшего к хорошему делу пристроили. Мне вас обманывать невыгодно, у меня вся семья с вами повязана.
— И?
— А обманывать будут. Этот Вариль вообще мразь та еще, его никто не любит. Своих — и то подставить умудряется. За руку не ловлен, да все знают. И дела с ним стараются не иметь.
— А меня…
— Рано или поздно вас бы попытались обворовать. Вы бы проучили вора, на вас бы обиделись… ну и пошло бы.
Лиля кивнула.
Все так. Спускать нельзя. Даже один раз. Но эввиры друг за друга горой.
— Ага… вы его выбрали как наглядный урок?
Хельке блеснул хитрыми глазами.
— А то ж, госпожа. Из наших никто не обидится, если вы его — того…
— А заодно и запомнят, что с графиней крутить нельзя… — медленно проговорил Ганц. Хельке ответил ему наивной улыбкой ребенка. — Ну ты и…
— На том стоим, — ювелир обижаться и не подумал. Дело-то житейское. Это кто другой бы шум поднял, не разобравшись. А графиня — нет. Она умная. И работать с ней приятно.
А идеи какие?
Одна фероньерка чего стоит? Дело на полчаса, а продать можно…
Лиля посмотрела на Ганца.
— Лэйр Ганц? Вот и дело для вас. Эрик как раз вовремя, поможет, если что?
— Ваше сиятельство…
— Убивать, наверное, не надо. Но… полагаю, вирмане знают, как обращаться с ворами?
Ганц кивнул.
Знают. До смерти не убьют, но мерзавец об этом еще сильно пожалеет.
— Я имею право сама разобраться с вором?
— Имеете, ваше сиятельство. Если есть все доказательства, король не будет против.
— С ним это надо согласовать?
— С вашего позволения — я возьму это на себя.
Лиля кивнула. Позволяю.
— Тогда идите, планируйте. Если нужно мое присутствие — сообщите.
— Вы… сможете?
Лиля пожала плечами.
Милый мой, видел бы ты, как студенточка трупы в морге препарировала… другие падали, она — стояла. И делала. И уж зрелище разборки перенесет спокойно. Должна перенести. Обязана.
Ганц отправился работать. А Лиля посмотрела на Хельке.
— Мастер, у меня тут есть еще одна идея.
Идея была проста. Есть фероньерка. А есть тика и лалатика. Первое — проще. Второе и третье чуть сложнее, но не намного. Основную часть так и так могут сделать подмастерья. Может потом и про панжу (браслет на кисть, соединенный с кольцами на пальцах) поговорим. Но не все сразу.
Хельке слушал. Записывал. Рисовал. И думал, что не ошибся с выбором. Пусть под старость, но ему попалась настоящая хозяйка, которой он может спокойно довериться, не опасаясь за свою семью. Интересно, что еще она ему подскажет?
И имеющегося хватит, чтобы его имя осталось в веках. Но… интересно же, господа! Безумно интересно!
Вариль Шальими был собой доволен. А еще — прибылью.
Пересчитал полученные за кружево монеты, отложил половину, подумал — и отложил из половины еще несколько монет.
Взвесил на руке тяжелый узелок.
Хорошо…
Как всякий мерзавец, Вариль считал себя честным человеком. И сейчас он просто… делил все по справедливости. Поменьше — графине Иртон.
Побольше — себе.
Он даже не удивился, когда его выбрали посредником для перепродажи. С чего бы?
Он же ведет дела честно!
А подставить, разорить, поделить по-честному… так кто без греха?
Вот и сейчас… во-первых, женщины все глупые. Так что графиня и не поймет, что ей меньше досталось.
Во-вторых, он мужчина. Так что употребит все на пользу. В-третьих… да зачем этой дуре столько денег?
Перебьется.
То ли дело — он.
Умный, серьезный мужчина… вот так поторгуем ее изделиями еще годик-другой — и можно будет и о женитьбе подумать. Сейчас за него дочерей отдавать не хотят, а когда у него будут деньги… кто осмелится спорить? Ух он тогда их всех!
Дверь дома даже не скрипнула, пропуская людей. Эрик с удовольствием ее бы выбил. Но Ганц запретил шуметь раньше времени.
И Вариль, перебирающий золотые монеты, и прикидывающий — отложить еще — или пока не зарываться — с ужасом увидел вырастающие перед ним фигуры.
Вирмане могли испугать кого угодно одним видом.
Кольчуги, кожаные куртки, топоры и мечи, злобные ухмылки на лицах…
Мужчина было вскочил, но сильный удар в челюсть отправил его к стене — и в беспамятство.
Вариля привели в чувство тяжелыми пощечинами. И происходящее не обрадовало купца. А кого может обрадовать, если ты сидишь в кресле, привязанный за руки и за ноги, вокруг тебя стоят несколько вирман и вглядываются с нехорошим интересом, а в кресле напротив сидит женщина.