Средневековые города и возрождение торговли

Пиренн Анри

Поэтому города энергично прилагали усилия к тому, чтобы существующий порядок сохранить. Они никогда не переставали противодействовать всякой попытке ввести промышленность в деревенские округа. Они ревниво охраняли монополию, которая обеспечивала им их существование. Это был расцвет новой эры, когда они пожелали отказаться от исключительности, не совместимой с экономическим прогрессом. ^[125]

Средние классы, двойная деятельность которых, торговая и промышленная, была очерчена выше, были поставлены лицом к лицу перед многочисленными затруднениями, которые они преодолели, когда пришло к этому время. Не было продовольствия для принятия их в города и бурги, где они селились. Здесь они становились причиной пертурбации; сначала, и вероятно часто, их встречали, как нежелательный элемент. Прежде всего они должны были столкнуться с собственниками земли. Иногда это был епископ, иногда монастырь, иногда граф или сеньор, который владел землей и держал суд. Часто бывало, что

место, занятое "portus" или новым бургом, было подчинено юрисдикции нескольких трибуналов или нескольких владельцев. Оно было предназначено для сельского хозяйства, и иммиграция новых пришельцев обращала эту землю в усадебную, для построек. Нужно было некоторое время, прежде чем собственники получали выгоду, которую они извлекали из нее. Сначала они особенно чувствовали неудобства, причиняемые появлением этих колоний, нарушавших образ жизни, обычаи, традицию.

125

¹²⁵ H. Pirenne. Belgian Democracy — Its Early History, Manchester, 1915; 201.

Конфликты непосредственно росли. Они были неизбежны, ввиду того факта, что новые пришельцы, которые были чужеземцами, едва ли были склонны ценить интересы, права и обычаи, которые им были неудобны. Нужно было дать им место как можно лучше, а их число вырастало, их захваты становились более и более смелыми.

В 1099 году, в Бове капитул должен был принять меры против красильщиков, которые так захватили русло реки, что их стиральни не могли более действовать. ^[126] Всюду, время от времени, епископ или монастырь спорили с бюргерами из-за захваченных земель. Но желали они или нет, — они должны были поступиться. В Аррасе аббатство св. Вааста кончило тем, что поступилось своими пашнями и поделило их. Подобные явления происходят в Генте и Дуэ. При скудости известий, надо все же быть уверенным, что сделки подобного рода были очень обычны. В настоящее время имена улиц во многих городах напоминают об аграрном характере, который был им свойственен с самого начала. В Генте, например, одна из главных артерий обозначалась именем Полевая улица; близко от нее находилась Крестьянская площадь. ^[127]

126

¹²⁶ H. Labande. Histoire de Beauvais, Paris, 1892, 55.

127

¹²⁷ Для положения земельного владения в городах см. Des Marez, Etude sur la propriete fonciere dans les villes du Moyen age et specialement en Flandre. Ghent, 1898. Самое древнее известное нам сообщение об освобождении городских земель восходит к началу XI в.

Множеству собственников соответствовало множество форм правления, которым земли были подчинены. Некоторые подчинялись земельным оброкам и барщине, другие — пошлинам, предназначенным для содержания рыцарей, которые составляли постоянный гарнизон старого бурга; третьи обязаны повинностям, собираемым кастеляном или епископом, или стряпчим с титулом главного юстициария. Все, словом, получало печать эпохи, во время которой экономическая организация, как и политическая, базировалась всецело на владении землей. К этому добавлялись формальности и налоги, обычно собираемые во время передачи земли и которые, действительно, осложняли, если не делали совершенно невозможной куплю и продажу земли.

При таких условиях, земля, обремененная разнообразными повинностями, которые тяжело лежали на ней, не могла играть никакой роли в деловых операциях, получать рыночную ценность и служить базисом кредита. Обилие юрисдикции усложняло еще более уже запутанное положение. Было редкостью, что земля, занятая бюргерами, принадлежала только одному сеньору. Каждый из собственников, который был тут участником, имел домениальный суд, который был компетентен в делах земельных. Некоторые из этих судов обладали вдобавок высшей юстицией. Смешение компетенций усиливало смещение юрисдикции. Результат был тот, что некоторые люди были зависимы одновременно от нескольких трибуналов, касался ли вопрос долгов, преступлений или просто владения землей. Трудности, которые вытекали отсюда, были еще больше от того, что не все трибуналы были в городе, и иногда было необходимо проехать длинное расстояние, чтобы защищать дело перед ними. Далее они различались между собою по своему составу и по закону, который они применяли. Бок о бок с домениальным судом существовал суд более старый, суд ольдерменов, и он мог быть в городе, как и в бурге. Церковный суд диоцеза притягивал к себе не только дела, касающиеся канонического права, но и все те, в которых был заинтересован клирик, не считая вопросов наследования, гражданского состояния, браков и т. д.

При взгляде на положение отдельных индивидуумов, сложность кажется еще большей. Когда состав города оформился, то каждое различие и каждая градация в положении индивидуумов находила себе отражение. Ничего не было более странного, чем этот рождающийся средний класс. Купцы, как показано выше, были фактически свободные люди. Но дело обстояло иначе с очень большим числом иммигрантов, которые, привлекаемые надеждой найти дело, стекались в города.

Они были почти всегда происхождением из местной округи и не могли скрыть своего гражданского состояния. Вотчинный

сеньор, от которого они скрылись, мог легко их отыскать и установить их личность, народ из их собственной деревни бежал к ним, когда они приходили в город. Их родители были известны, и было очевидно, что они родились в рабстве, поскольку рабство было общим состоянием сельского класса. Поэтому было необходимо для них требовать, подобно купцам, свободы, которою эти последние пользовались только потому, что их настоящее гражданское состояние не было известно. Таким образом, большинство ремесленников в городе удержало состояние рабства, в котором оно родилось.

Так образовалась несовместимость между их новым социальным положением и их традиционным законным положением. Они переставали быть крестьянами, но они не были способны стереть то пятно происхождения, которым рабство отметило сельский класс. Если они хотели скрыться, они могли быть грубо возвращены к действительности. Достаточно было для их сеньора потребовать их, они были обязаны следовать за ним и вернуться в вотчину, откуда они бежали. Сами купцы косвенно чувствовали несправедливость рабства. Если они желали жениться, то жена, которую они выбирали, принадлежала почти всегда к рабскому классу. Только самый богатый из них мог домогаться чести жениться на дочери какого-либо рыцаря, долги которого он платил. Для других их союз с рабыней имел своим последствием рабство их детей. Общий закон предписывал детям действительно наследовать состояние их матери в силу изречения "рожденный наследует состояние матери" (partus ventrem sequitur), и легко представить те абсурдные результаты, которые получались из этого принципа для семей. Брак приводит к тому, что рабство вторгалось в семейный очаг. Ненависть и конфликты неизбежно рождались из такого противозаконного положения. Старый закон, в стремлении приноровиться к социальному порядку, для которого он не был пригоден, приводил, в конце концов, к явному абсурду и несправедливости, которая взывала неизбежно к реформе.

С другой стороны, пока рос средний класс и вместе с ростом приобретал власть, дворянство мало-помалу отступало и давало ему путь для продвижения вперед. Рыцари, оседавшие в городе или бурге, не имели более оснований жить здесь после того, как военное значение этих старых крепостей исчезло. Это была определенная тенденция, по крайней мере, на севере Европы, покинуть города и удалиться в деревни. Только в Италии и на юге Франции дворяне продолжали иметь свои резиденции в городах. Этот факт должен быть приписан сохранению в этих странах традиций и, в известной степени, муниципальной организации Римской империи. Города Италии и Прованса были слишком интимной частью территорий, административными центрами которых они были, чтобы не сохранить во время экономического упадка VIII и IX вв. более тесных связей с ними, чем где бы то ни было. Дворянство, фьефы которого были рассеяны по всей стране, не приобрело того деревенского характера, который был типичным для дворянства во Франции, Германии и Англии. Оно оставалось в городах, где оно жило на доходы со своих земель. Здесь дворяне выстроили в позднее средневековье те башни, которые дают еще теперь такой живописный вид многим старым городам Тосканы. Они не лишились того городского отпечатка, которым старое общество было так сильно отмечено.

Контраст между дворянством и средним классом отсюда является менее сильным в Италии, чем в остальной Европе. В эпоху коммерческого оживления, дворяне городов Ломбардии вмешивались в торговую деятельность и вкладывали часть своих доходов в эти деловые предприятия. Вот почему может быть развитие городов Италии отличается от развития городов Севера.

В последних это только крайне исключительный случай, что мы находим здесь и там как бы вклинивающуюся в среду среднего класса общества семью рыцарей. В XII в, исход дворянства в деревни был почти всюду закончен. Это сторона развития до сих пор мало понятна, и надо надеяться, что дальнейшие изыскания бросят больший свет на это. Пока может быть принято, что экономический кризис, жертвой которого стало дворянство, вызывал уменьшение их доходов в XII в, что не прошло без влияния на их исчезновение из городов. Они должны были найти выгодным продать бургам земли, которые им принадлежали; обращение этих земель в усадьбы для построек чрезвычайно увеличивало их цену.

Положение духовенства не изменилось существенно под влиянием прилива среднего класса в города и бурги. Создавались некоторые неудобства для него, но и некоторые также выгоды. Епископы боролись за сохранение в неприкосновенности, ввиду появления пришельцев, своих судебных прав и своих вотчинных прав: монастыри и капитулы видели себя вынужденными позволить строить дома на своих полях и своих пашнях. Патриархальная и вотчинная форма правительства, к которой церковь привыкла, неожиданно столкнулась с жалобами и нуждами, которыми начинался период тревог и опасений.

С другой стороны, были все-таки и компенсации. Рента, или подать, возложенная на те участки, которые были переданы бюргерам, создала чрезвычайно обильный источник доходов. Рост населения принес с собой соответствующий рост доходов, связанных с крещением, браком и смертью. Доходы от приношений росли беспрепятственно. Купцы и ремесленники создавали благочестивые братства, усыновленные последних. Создание новых приходов, пропорционально

растущему числу жителей, умножало размеры и источники доходов белого духовенства. В начале XI века аббатства, наоборот, были основываемы в городах только в очень исключительных случаях. Они не были способны привыкнуть к этой жизни, слишком шумной и деловой, и к тому же не было возможности найти места необходимого большому зданию для монахов, с служебными пристройками, которые требовались Цистерцианским орденом; последний распространился так широко по всей средней Европе в XII в., создавая свои организации лишь в деревнях.