Срочка
Шрифт:
Мы продолжали стоять, пока не прибежали, вызванные по тревоге комбат и командиры взводов. К этому времени появились и сержанты. Лишь один Иткулов был без следов побоев, так как вовремя закрылся в каптёрке. Остальные блистали синяками, ссадинами, разбитыми мордами и разорванным обмундированием.
Капитан Климович молча прошёлся вдоль строя, вышел на середину и несколько раз качнулся с носка на пятку и веско изрёк: — Через пятнадцать минут лычек на погонах не вижу. Разрешаю их пришить только в ночь отправки….
Увидев как мы беспрекословно и быстро выполнили приказ командира батареи, сержанты взбодрились,
На завтрак мы шли как обычно: старшина зычно подвал команды и ревниво следил за их выполнением. А мы шлифовали асфальт чётким строевым шагом, рисуясь своей слаженностью перед новобранцами, с завистью смотревшими на нас. За десять шагов до входа в столовую Иткулов остановил строй и привычно скомандовал: — Сержанты зайти в столовую.
Обычно, сержанты идущие в первой шеренги, степенно заходили в помещении, а потом — по команде — «Справа, в колонну по одному, в столовую — Бегом Марш» — трусцой забегали мы, курсанты.
Но тут по команде «Сержанты зайти в столовую» курсанты батареи, грубо оттолкнув сержантов в сторону, толпой ввалились в столовую.
Всегда спокойному Иткулову изменила выдержка и разъярённый старшина ворвался в столовую, за ним жалкой кучкой теснились сержанты, а мы не обращая внимания на них спокойно рассаживались за столами. Старшина сразу же подлетел к Юрке Комисарову и заорал на него.
— Вы чего себе позволяете, товарищ курсант?
Юрка спокойно посмотрел на Иткулова и, ни капли не смущаясь, ответил: — Старшина, ну ты же подал команду — «Сержанты зайти в столовую» — вот мы и зашли.
Комиссаров обвёл рукой столы батареи, откуда со спокойной решимостью наблюдали за развитием событий остальные: — Старшина, это не важно что у нас нет лычек на погонах, но я и остальные — сержанты и вам придётся с этим смириться.
Иткулов от услышанного впал в ступор, а Юрка ободряюще похлопал его по плечу и дружелюбно предложил: — Давай, подавай команду на приём пищи….
Батарея дружно застучала ложками, загремели черпаки раздатчиков пищи и сержанты, которые раньше имели право на самые лучшие порции и куски, теперь робко сидели на своих местах старших столов.
Как по закону подлости, на нашем столе оказалось лишь девять комплектов посуды и естественно Тетенову ни ложки, ни чашки не досталось, который через минуту тихо спросил: — Ребята, а что чашки и ложки больше нету?
Честно говоря, мне в этот момент стало жалко сержанта, но вспомнив как он «справедливо», делил масло, забирал себе почти половину мяса, рыбы и сахара, жалость пропала и я грубовато предложил: — Ну…, раз нету, сходи и достань.
Через пять минут с чашкой и ложкой он нарисовался у стола, но ему ничего не досталось…..
До ГДР осталось 17 дней.
Глава двадцать первая
…. ВСЁ… ВСЁ… Прощай учебка! Прощай родной артиллерийский полк! Радостные и счастливые, торжественным маршем, под звуки бессмертного марша «Прощания Славян» полностью экипированные, мы проходили мимо трибуны перед штабом дивизии и в великом возбуждении кричали «УРАаааа!!!!» командиру дивизии, у которого блестели слёзы на
Пройдя мимо трибуны колонны уходили в сторону станции, где нас уже ждал воинский эшелон из двадцати двух пассажирских вагонов и одного товарного, где располагалась полевая кухня.
Перед вагонами, нас ещё раз проинструктировали по правилам поведения при следовании в воинском эшелоне, представили администрацию эшелона, они же наши «покупатели», распределили сержантов старшими вагонов, которые прибыли с «покупателями» с Германии, назвали номер эшелона и объявили об посадке.
Наш взвод, кроме Сергея Панкова, который остался в учебке, разместился в восьмом вагоне вместе с третьим взводом. Произвели посадку и поехали, мелькнули в последний раз второй караул и Калиновка. Всё…, учебка позади впереди неизвестное будущее и как оно сложится для каждого из нас — неизвестно. Учили нас добросовестно и как специалистов — командиров орудий Д–30 подготовили хорошо. Психологически и теоретически как сержантов — младших командиров обучили, натаскали, подготовили, заложили необходимый фундамент знаний, но одновременно и запугали. Особенно в этом усердствовали сержанты ни дня не служившие в линейных подразделениях.
— …..Тут вы все в одинаковых условиях, все одного призыва, делить вам нечего и отвечаете только за себя, а вот приедете туда, дадут вам расчёт, где куча разных призывов, деды, черпаки, салаги и ты помимо того, что должен рулить этой бандой, должен ещё полностью за них отвечать и отвечать по полной программе. Здесь вы все русские, а там чурки, кавказцы и масса разных национальностей, каждая из которых хочет взять верх над другими. — Примерно так они рассуждали, стращая будущей службой.
Не знаю как других, но меня эти байки не пугали. Я нормальный пацан и всегда, в любом коллективе у меня не будет проблем с окружающими людьми. Ну а если что, то и подраться не побоюсь. Меня почему то больше волновал вопрос поддержки моего сержантского реноме. Служба в учебки приучила нас к уважительному отношению к званию «Сержант» и вбило мне, чисто на психологическом уровне, что сержант, тем более толковый сержант, при любом раскладе выше любого солдата. Не важно молодой он или увольняемый. Выше и всё. И меня больше волновал вопрос — А как мне реагировать если мой подчинённый, опять не важно молодой он или старослужащий, обратится на «Ты»? Что делать? Я ведь сержант! Я ведь его КОМАНДИР!
Впрочем, недолго поразмыслив, решил на время пути отбросить эти грустные размышления и отдаться созерцанию меняющегося пейзажа за окном и ничегонеделанью. Тем более, что до нас довели порядок движения в Германию: четыре дня едем по Союзу, в Бресте пересаживаемся в товарные вагоны и в четыре дня проезжаем Польшу. К началу восьмого дня мы прибываем в немецкий город Франкфурт на Одере, на пересыльный пункт ГСВГ. Оттуда нас поездами развезут по пересыльным пунктам армий, а оттуда конкретно по частям. Так что впереди около двух недель, когда можно просто ехать, ни о чём не переживая.