Срочно нужен гробовщик (Сборник)
Шрифт:
— Что?!
— Есть такой стишок:
Нами правят Кот и Крыса — Угадай-ка имя! — И еще собака Довел, А Боров над ними.— Да-да, помню. А вот о ком это, совсем из головы прочь. Вы не знаете?
— Понятия не имею. Этот период мне знаком не слишком хорошо. А почему вы так заинтересовались Ричардом Третьим?
— Из-за Марты. Она посоветовала мне провести какое-нибудь теоретическое расследование, раз настоящее мне пока не под силу. И поскольку меня всегда
— Он? Почему?
— Совершил самое мерзкое преступление в истории, а лицо у него как у мудрого судьи и великого правителя. Он был человеком исключительно культурным и жил достойно. Между прочим, у него действительно были административные способности. Управлял Северной Англией, и превосходно. Был хорошим полководцем и хорошим солдатом. Не известно ничего порочащего о его личной жизни. А вот его брат только и делал, что волочился за юбками. Хуже был разве что Карл Второй.
— Эдуард Четвертый. Да, помню. Шесть футов росту, образец мужской красоты. Может, Ричарда измучила зависть? Зависть и родила в нем желание уничтожить даже семя красавца брата.
Грант прежде об этом не думал.
— Вы полагаете, Ричард питал скрытую ненависть к Эдуарду?
— Почему скрытую?
— Даже те, кто не любил Ричарда, отмечали его преданность старшему брату. С двенадцати-тринадцати лет Ричард постоянно находился рядом. Паршивой овцой в стаде был Джордж.
— Какой Джордж?
— Герцог Кларенс.
— А! Тот самый, что утонул в бочке с мальвазией.
— Тот самый. Вот почему они всегда были только вдвоем. Несмотря на десять лет разницы. А может, благодаря ей обычно при такой разнице в годах младший брат видит в старшем свой идеал.
— Будь у меня горб, — сказал задумчиво Каррадайн, — я возненавидел бы брата за то, что все досталось ему: и слава, и женщины, и мое место под солнцем.
— Может быть, и так, — не сразу ответил Грант. — Лучшего объяснения у нас пока нет.
— Знаете, он мог даже себе не признаваться в этом чувстве. Возможно, оно сидело глубоко в подсознании. Но замаячил призрак короны, и все в нем закипело. Взбунтовалось все его естество. «Вот и пришло мое время, — сказал он себе. — Столько лет на побегушках, вечно на шаг сзади — и никакой благодарности! Теперь мне за все заплатят. Теперь-то мы посчитаемся!»
Странно, Каррадайн по чистой случайности употребил для характеристики Ричарда те же слова, что и Пейн-Эллис. «Вечно на шаг сзади». На ступенях Бейнардского замка он стоял позади светловолосых, крепко сбитых Маргарет и Джорджа — так представила себе писательница Ричарда во время прощания с уезжавшим на войну отцом. «Как всегда, на шаг сзади».
— Значит, вы говорите, он до преступления был вполне приличным человеком, это интересно! — сказал Каррадайн, характерным жестом поправляя дужку очков. — Таким он больше похож на существо из плоти и крови. У Шекспира ведь Ричард карикатура, не человек Мистер Грант, я с удовольствием займусь поиском информации для вас. После моих крестьян хоть какое-то разнообразие.
— Кот и Крыса вместо Уота Тайлера и Джона Болта [146] .
— Угу.
— Буду вам весьма признателен. Что бы вы ни раскопали, все сгодится. Но в первую очередь меня интересует
— Я постараюсь разузнать, кто считается летописцем того периода. Может, Фабиан? Или он писал во времена Генриха Седьмого? Ладно, я все разведаю. А пока что не хотите ли взглянуть в Олифанта? Сегодня он самый значительный историк того периода.
146
Уот Тайлер — вождь крестьянского восстания в Англии; Джон Болтл — анг-лийский народный проповедник, сподвижник Уота Тайлера Казнены в 1381 году.
Грант с радостью принял предложение.
— Завтра по пути в музей закину вам книгу, ее ведь можно оставить внизу, у вахтера? А как только узнаю что-нибудь о тогдашних писателях, загляну к вам с новостями. Устраивает?
— Еще бы, — ответил Грант.
Каррадайн-младший вдруг застеснялся и снова стал похож на ягненка, хотя во время разговора Грант об этом сходстве не вспомнил ни разу. Чуть слышно выговорив: «Спокойной ночи», Брент выскользнул из комнаты, колыхнув фалдами пальто.
«Да, Атланта Шерголд сделала удачный выбор, — подумал про себя Грант, — вне зависимости от того, сколько у него денег».
VIII
— Ну, как тебе мой агнец? — спросила Марта, появившись у Гранта.
— Спасибо тебе. И как только удалось такого найти?
— Что его искать? Все время крутится под ногами. Можно сказать, живет в театре. «Бурю в стакане воды» смотрел, наверное, раз пятьсот. Если его нет в зале, значит, торчит в гримерке у Атланты. Скорей бы уж они поженились, перестанет, надеюсь, постоянно маячить перед глазами. Знаешь, они целомудренны. Идиллия! — По-актерски понизив голос, она доверительно сказала: — Вдвоем они хорошо смотрятся. Больше похожи на близнецов, чем на влюбленных. Всецело доверяют друг другу — поистине две половины единого целого. Никогда не ссорятся, споров и тех не слышно. Совершеннейшая идиллия! Это Брент тебе принес?
Она постучала указательным пальцем по толстому тому Олифанта.
— Да, оставил внизу, у вахтера.
— Трудно, должно быть, такую переварить?
— С виду, действительно, не располагает. Но стоит только начать, и пойдет как по маслу. Это учебник истории для студентов. Задокументировано все до последней мелочи.
— Уф-ф!
— Зато я узнал, откуда досточтимый сэр Томас Мор черпал сведения о Ричарде.
— Ну? Откуда же?
— От некоего Джона Мортона.
— А это кто?
— Он был архиепископом Кентерберийским при Генрихе Седьмом. Злейший враг Ричарда.
Умей Марта свистеть, она бы точно свистнула.
— Тоже мне первоисточник!
— И тем не менее его «История» стала первоисточником. Сначала для Холиншеда с его хрониками, а потом и для Шекспира.
— Значит, это версия человека, ненавидевшего Ричарда. Я не знала. А почему Томас Мор следует Джону Мортону, а не кому-нибудь еще?
— Кому бы он ни следовал, все равно это была бы тюдоровская версия. Томас Мор воспитывался в доме Мортона. Кроме того, сам Мортон был непосредственным участником описываемых событий — вполне естественно принять версию очевидца, к тому же услышанную из его собственных уст.