СССР при Брежневе. Правда великой эпохи
Шрифт:
«Громадное количество комментариев по поводу избрания Андропова появилось и в прессе всего мира. В основном они были благожелательными: обозреватели и политологи самых разных направлений выражали надежды на изменения к лучшему во внешней и внутренней политике СССР. В западных газетах и журналах можно было прочесть об Андропове как о “новом Кеннеди”, о том, что он “хорошо информирован в международных делах”, что это человек, “выделяющийся своей культурой” по сравнению с другими кремлевскими вождями, что Андропов – “тайный либерал”, что “он хорошо говорит на английском языке”, что он “прагматик, открытый для политической умеренности и экономической реформы”, “как Генри Киссинджер, хорошо информирован в иностранных делах”, “подвержен влиянию Запада”, “собирает пластинки современной западной музыки и отдыхает за чтением американской детективной литературы”… Положительно восприняли избрание Андропова Генеральным секретарем ЦК и многие из наиболее известных советских диссидентов, находящихся в эмиграции».
Приход к власти Андропова тем самым означал очередной виток роста общественной нестабильности и ожесточенной борьбы внутри советской верхушки за выбор путей дальнейшего развития государства. Несмотря на его очевидные диктаторские устремления, Андропову в мгновение ока было невозможно сделаться полновластным хозяином огромной сверхдержавы – этого не удавалось добиться даже его предшественникам, располагавшим для осуществления своих целей гораздо большим временем. Помимо этого, Андропову было сложно ликвидировать влияние геронтократов-ортодоксов, не сумевших вовремя распознать опасность, но все еще располагавших в Политбюро мощными позициями. Неслучайно, добившись своего избрания генеральным секретарем ЦК КПСС, Андропов вынужден был согласиться с тем, что на его прежнее место секретаря по идеологии пришел его главный конкурент в борьбе за власть, новый лидер «днепропетровского клана» Черненко. Тем самым Черненко оказывался при Андропове своеобразным комиссаром от «старой гвардии». Учитывая роль в советском обществе идеологии, понятно, что любой реформаторский шаг Андропова Черненко, при желании, вполне мог бы свести практически на нет, «подправляя» его в нужном для себя русле при помощи мощного идеологического и агитационно-пропагандистского аппарата партии, который теперь Андропов вынужден был уступить ему.
Отсюда вытекает та двойственность и неоднозначность предпринимаемых в период правления Андропова мероприятий, на которую указывают многие наблюдатели. Новому генсеку приходилось тщательно скрывать свои истинные намерения, прятаться за полумерами и недомолвками. Сперва необходимо было укрепить свои позиции, с тем чтобы дальше двигаться уже смелее. В силу этого одним из первых шагов Андропова на новом посту становится перетряска кадров. Если сменившие Хрущёва Брежнев и Косыгин в первые годы своего правления ограничились весьма незначительными кадровыми перестановками, сохранив на довольно-таки продолжительное время в прежней ипостаси даже такого влиятельного сподвижника Хрущёва, как Микоян, то деятельность Андропова на этом поприще вполне заслуживает определения кадровой революции, – таких жестких, масштабных и стремительных изменений в руководстве партии и государства не бывало даже во времена Сталина. Как отмечал известный историк-патриот С. Семанов, «по интриганскому своему коварству Андропов немедленно занялся кремлевской чисткой»111.
В первую очередь решение кадровой проблемы требовало от Андропова создать в верхах надежную команду, которая стала бы ядром реформаторского крыла советской элиты. Отличавшийся стратегическим мышлением Андропов немало потрудился над ее формированием еще пребывая во главе КГБ, и теперь, сосредоточив в своих руках гораздо более весомые властные полномочия, он смог продолжить начатое дело с еще большим размахом.
Андропов без стеснения выдвигал на важные позиции выдвигает верных себе людей. Среди них находился, к примеру, Э.А. Шеварднадзе, незначительный лидер комсомола республиканского уровня, сумевший выбиться наверх благодаря своей беспринципности и умению вовремя занять нужную сторону в подковерной борьбе. В 1968 году он становится министром внутренних дел Грузии. На этом посту Шеварднадзе умело имитировал борьбу с теневой экономикой. Она, разумеется, к сколько-нибудь позитивным результатам не привела (если не считать громадного количества арестованных, но какой в этом прок? – лишь дискредитация власти!), Грузия продолжала оставаться одной из самых коррумпированных республик Советского Союза. Да и как могло быть иначе, если, нанося удары по одним мафиозным кланам, Шеварднадзе поощрял другие, дружественные ему. Эта тактика, видимо, не осталась не замеченной Андроповым, и в 1972 году Шеварднадзе оказывается во главе грузинской партийной организации, в 1976 году – членом ЦК КПСС. В 1981 году, с подачи своего патрона, Шеварднадзе получает заветный куш – членство в Политбюро. После прихода Андропова к власти Шеварднадзе получил карт-бланш на проведение в своей республике широкомасштабного эксперимента, целью которого было легализовать теневую экономику и опереться на частнособственническую инициативу для «оживления» грузинской экономики.
Пошел в гору еще один закавказский силовик – Гейдар Алиев. Свою карьеру этот будущий бакинский шейх начинал в бериевском НКВД в 1941 году. Столь же изворотливый и двуличный, как и его грузинский сосед, Алиев сделал даже более стремительную карьеру, в 1967 году сделавшись председателем азербайджанского КГБ. Своему назначению Алиев был всецело обязан Андропову. В одном из своих поздних интервью, которые он раздавал уже после разрушения СССР, Алиев немного приоткрыл завесу секретности и показал, какими средствами и какой ценой Андропов укреплял свои позиции. Алиев не постеснялся признаться, что был назначен Андроповым вопреки твердому правилу – иметь во главе республиканских КГБ русских. По мнению Алиева, этим самым Андропов «покончил с дискриминацией азербайджанцев». То, что нарушение проверенного временем неписаного правила наносило ущерб единству державы, ни его, ни Андропова, видно, нисколько не огорчало…
В 1969 году, когда советские спецслужбы начали свое новое восхождение, Андропов сумел протолкнуть Алиева на пост первого секретаря Азербайджана. Еще до Шеварднадзе Алиев апробировал методику борьбы за власть при помощи антикоррупционной нагайки. Будучи руководителем не самой захолустной республики СССР, Алиев не брезговал самолично являться в магазины и театрально «карать» мелких жуликов. Толку от этого не было никакого, зато восторг обывателей, а главное – благосклонность московского начальства были обеспечены. В 1976 году решительного бакинца делают кандидатом в члены Политбюро. Как только Андропов становится генсеком, Алиева срочно переводят в Москву на должность заместителя Председателя Совета Министров СССР, которым на тот момент являлся испытанный соратник Брежнева Н.А. Тихонов. Цель перемещения очевидна. Одновременно с этим повышением, в 1982 году, Алиева «избирают» членом Политбюро.
Андроповский поход чекистов во власть (так сказать, «кагэбэизация всей страны») не остался незамеченным. В те годы широко бытовал анекдот: дескать, теперь ЦК КПСС решено именовать ЧК КПСС, город Москву переименовать в ЧеКаго, а Кремль – в Андрополь.
Еще одним ударом по влиянию «днепропетровской группы», а заодно и по бывшему ленинградцу Г.В. Романову, который отвечал за деятельность оборонных отраслей, становится создание в ЦК КПСС экономического отдела. Компетенция нового отдела оказалась очень широкой. Под его контроль передавались многие структуры экономического и хозяйственного управления. Он должен был курировать работу всех промышленных отделов ЦК, Госплана, отраслевых министерств, а так же Государственного комитета по ценам. Экономический отдел изначально создавался под молодого технократа Н.И. Рыжкова. Сам Рыжков был грамотным специалистом в области крупной промышленности, но таких и даже в гораздо более грамотных экономистов-практиков в ту пору в нашей стране было множество. Почему же именно его? Сегодня гадать не приходится – Рыжков мог импонировать Андропову своим западничеством и неприятием русских национальных идей. Даже в наши дни, когда порочность «перестройки» стала очевидна всем, Рыжков продолжает оставаться ее адвокатом, все беды страны выводя из перегибов, а не сути проводившейся при нем политики демонтажа социализма.
Само по себе создание экономического отдела не имело никакой практической пользы и диктовалось исключительно политической целесообразностью. После его создания компетенция Романова резко сокращалась, а Тихонов так и вовсе терял фактический контроль за экономикой страны, если вспомнить, что помимо Алиева и Рыжкова сельскохозяйственные вопросы ему «помогал» «разруливать» другой андроповский протеже – М.С. Горбачев, но об этом «младенце в Политбюро» еще предстоит поговорить подробнее.
О своем стремительном возвышении Рыжков позже рассказывал очень трогательную историю. Он писал:
«Мне позвонили домой из приемной Черненко. Помощник просил срочно приехать. Я поинтересовался: “По какому делу? Может, надо с собой взять какие-то материалы?” Не понадобилось… Черненко мне даже сесть не предложил. Наоборот, сам встал и деловито сказал: “Пойдем к Юрию Владимировичу”. Сказать, что я не очень соображал, зачем меня привели к Андропову, – значит мало что сказать. Но разговор пошел на знакомую тему, об экономике. И когда Андропов предложил мне описать ситуацию, в которой находилось народное хозяйство, то я, забыв о печальной судьбе моего предшественника по Госплану, выложил Генеральному секретарю все, о чем думал… Андропов очень внимательно слушал и задавал только короткие и точные вопросы, заставляя меня, как боксера на ринге, раскрываться и говорить, говорить… Уже потом я ближе познакомился с этой его довольно хитрой манерой – молчать, побуждая собеседника к монологам, быстрыми вопросами вытягивать из него нужное. Познакомился, привык и даже взял на вооружение, хотя андроповского мастерства в “вытягивании” так и не достиг. Кстати, я ведь до этого с Андроповым не был знаком. Видел его лишь в президиумах съездов и собраний да портреты на демонстрациях.
Вытянул он из меня, что хотел, и заявил:
– Мы намерены создать в Центральном Комитете экономический отдел, руководить которым должен, по нашему мнению, секретарь ЦК. Хотим предложить этот пост Вам. Что скажете?
Это предложение меня не просто удивило, оно ошеломило.
– Юрий Владимирович, помилуйте. Вы же, наверное, знакомились с моей биографией. Я производственник и экономист, а не партфункционер. Двадцать пять лет на заводе протрубил, три года в Министерстве тяжелого машиностроения – свое министерство, казалось бы, родное, а с какими муками я с завода уходил! Потом – Госплан, тоже не имеющий отношения к партийной деятельности пост… Нет, я не потяну, у меня нет никакого опыта партийной работы. Ни дня, ни часа…