СССР

Идиатуллин Шамиль

Спереди и сзади «порша» родились невыразительные буруны. Машина не шелохнулась.

Губер выключил мотор и стукнул по сигналу. «Порш» недовольно рявкнул.

– Дороги и дураки, – пробормотал Сергей, с удовольствием осматривая диспозицию.

– Чего? – нервно спросил Брякин.

– Не идет? – сочувственно спросил Сергей.

– Смешно ему. Сам-то сел? Ну вот и... Ладно. Ну где эти орлы? – Он вытащил из кармана телефончик и, чертыхаясь, принялся искать нужный номер.

– Вы куда?

– В охрану.

– Павел Валерьевич, – будто всегда помнил наизусть, сказал

Сергей, – я не очень опасен, честно говоря.

– Давай, льсти себе. Остряк. Не видите, что ли,– бульдозер надо вызывать, пока движок не полетел. Или танк.

– Думаете, надо?

– У вас другие соображения?

– Ну, может, так получится.

– Я гать на сорок квадратов не выложу, извини.

– Гать-гать-гать. В хлопьях пены мы, струи в кряж лились. Давайте без гати попробуем. Лишь бы юбка выползла.

– Какая юбка? Ё, парень. Может, все-таки охрану вызвать? Или, допустим, санитаров?

– Чтоб зафиксировали нас. Пять минут буквально, Павел Валерьевич, – попросил Сергей и все той же аккуратной цаплей направился к «кипчаку».

Тот вроде бы ниже не пал – сидел ноздрями в жиже, не всплывая, но и не проседая.

Сергей завелся, подождал подключения всех контуров, прозвонил системы – вроде штатка, кроме колесных ускорителей, но и без них как-нибудь уж, – и бормотнул: «Выносите, друзья». Расправил юбку – компрессор заревел, под колесами забурлило, машину чуть повело вправо-вниз, она, стоять-стоять, – и с громким чмоканьем, будто бегемоты напоказ поцеловались, «кипчак» подскочил на ладошку выше поверхности жижи, чтобы мягко, слушаясь руля и ветрил, зависнуть над болотом.

Смотреть по сторонам было некогда, времени и энергии в обрез – батареи потратились, а сказочная сень тайги не слишком питала, – но Сергей все-таки воровато осмотрелся.

Брякин, занявший оставленный Кузнецовым стратегический пост на вершине пригорка, вытянулся как Ежов какой-нибудь Николай Иваныч на Мавзолее, страшным усилием воли, видимо, удерживаясь от того, чтобы то подпрыгивать, то на корточки присаживаться, то бегать вокруг Карабасовой лужи с глупыми вопросами про режим, энергоемкость и грузоподъемность.

Манила идея пройти мимо губернатора с понтом, на скорости и, допустим, крабой, чтобы оценил беззвучную мощь, – она, зараза, ведь на самом деле впечатляла. Но такой проход мог кончиться угваздыванием чиновника класса А экологически безупречной, но слишком жирной и холодной грязью от кожаных подметок до седоватой макушки. А зачем нам такие эффекты?

Поэтому Сергей вывел «кипчака» из болотца аккуратной петлей, вежливо миновал губернатора, у края губернаторовой лужи уронил подушку почти до земли и негромко спросил:

– Павел Валерьевич, трос у вас есть?

3

Тот, верный своему мятежному союзу.

На сцену возведя зевающую музу,

Бессмертных гениев сорвать с Парнаса мнит.

Александр Пушкин

Утка оказалась восхитительно нежной, а мятный мусс не забил, а будто расшнуровал послевкусие. В желудке стало не тяжко, а плотно, и организм обволокла истома об одном крыле. Хотелось лечь на это крыло и парить, обмирая, над прокручивающейся планеткой. Не хватало только хорошей сигары и камина под пятки, – но мы не курим, твердо напомнил себе Рычев, а на дворе плюс пятнадцать и диковинное для весенней Москвы солнце. Спешим насладиться, пока дают.

Он глянул на Ратаманского сквозь ласковый прищур и протянул, не отрываясь от спинки кресла:

– Вот как-то так, Сергей Леонидович. А вы говорите: улитки, угорь. Наши деды и отцы червей не ели – у нас в генах они не прописаны. А вот утка, да правильная, – а? А, Сергей Леонидович?

– Ну, тоже ведь на букву «у», – примирительно сообщил Ратаманский и снова обмахнулся салфеткой.

– Тоже верно. Может, все-таки коньячку? На букву «у» тоже, а?

– Максим Саныч, не добивайте. Совещание еще вечером – и голова ясная нужна, да и босс наш – не знаете разве? Детектор ходячий. У него на третьем этаже кабинет, у нас на втором – так, ей-богу, чует.

– Шутите.

– Ну, может, у него выносные индикаторы по замам расставлены, – но были случаи, были. Приходишь после праздника – вчерашнего, Максим Саныч, вчерашнего – и выглядишь пристойно, и глазки на месте, и пахнешь вроде только одеколоном, а он через полчаса звонит и пистон не глядя вставляет, и такой, понимаете, пистон: точно соответствует размеру употребленного.

– А размеру отверстия?

– А вот размеру отверстия, к сожалению, не соответствует,– сказал Ратаманский, засмеявшись, и тут же предпочел пояснить: – Я-то, конечно, не попадался, да и вообще такие пистоны у нас редкость.

– Ну, значит, не будем и начинать, – решительно согласился Рычев.

– Да вы не волнуйтесь, нашу договоренность чоканьем закреплять необязательно. Тем более что мы и не договаривались, так? Проверки сами начались, сами прекратились.

– Само собой. Тогда чай уже попросим или погодим?

– Минут через пять, о’кей? Надо все-таки в себя прийти.

Рычев понимающе кивнул, настраиваясь на светский треп пищеварительного типа, и тут же кивнул извиняясь – в кармане курлыкнул телефон. Егоршев горел желанием рассказать подробности триумфальной поездки кого-то из ребят куда-то по соседству. Рычев, уточнив, что дело терпит, попросил позвонить через часок. Ратаманский, едва дождавшись, пока Рычев еще раз отвиноватится, поинтересовался:

– Слушайте, Максим Саныч, а это вам не из Союза звонили? В смысле, из сибирского?

– Так точно.

– А чего по телефону, а не через этот ваш чудо-девайс? Кстати, объясните мне, пожалуйста, что это, в конце концов, за формат вообще? Что это за союзы, сетьсоветы – блин, газета «Правда», ей-богу. Это вообще серьезно, работает и посмотреть можно?

– Серьезней некуда, Сергей Леонидович. Объяснильщик из меня, к сожалению, паршивый – я и сам не разобрался во всех тонкостях пока. Во-вторых, посмотреть не получится: мы в Москве еще совсеть, так корректнее, не развернули, на конец следующего года рассчитываем, если ваши нашим снова проблем не подбросят.