Стаб
Шрифт:
Я понял, что он мог разрулить эту ситуацию и по-другому: сказать гостю, что он - собака и командир бы выбежал из дома на четвереньках и всю оставшуюся жизнь мочился, задрав ногу.
Командир пошел к двери, открыл её и просто... вышел, оставив меня Многорукому.
– Ну что?
– кинул кто-то из Зорких.
– Мы уже собирались вмешаться.
– Уходим, здесь ничего нет.
– Да? Мы слышали голоса. Там точно был кто-то третий.
– Это говорящий попугай.
– Говорящий... чего?
Дверь захлопнулась сквозняком,
Я посмотрел на Многорукого, и мне стало по-настоящему жутко.
Что ты такое?
Ответ был очевиден.
И когда я подумал так, он повернулся ко мне.
– А-а, крошечная женщина. Ты прикроешься наконец?
Так я впервые услышал это слово.
ГЛАВА 6
Он сжал голову ладонями, словно она могла расколоться в любой момент. Что бы Многорукий ни сделал с тем человеком, это срикошетило и по нему тоже. За минуту он посерел, его кожа покрылась бусинами пота, дыхание стало рваным.
Оттолкнувшись от стены, он поплёлся к лестнице, поднялся наверх, держась за перила. И на этот раз я слышал каждый его шаг. А потом наверху что-то грохнуло, и я понял, что дело - дрянь.
Через пару минут я нашел в себе силы встать с пола и забрался наверх. Многорукий стоял на коленях перед своими растормошёнными вещами.
– Иди сюда, - подозвал он меня, и я увидел, как сильно у него дрожат руки, в которых он держал... папиросную бумагу.
– Скрути мне сигарету.
– Что ты сделал?
– спросил я, чувствуя свое превосходство в этой ситуации. Он казался невероятно уязвимым, и я понял, что у меня больше не будет возможности узнать то, что я хочу.
– Спас тебя? В очередной раз.
– Что ты сделал с ним?
– О, тебя серьезно это беспокоит после того, как ты умолял его убить?
– Ты... энит?
– спросил я, зная ответ заранее.
– Дебил, что ли?
– прохрипел Многорукий.
– Ты использовал мысленный контроль. Такое могут только эниты.
– И люди из пробирки.
– Неправда, - сказал я, хотя не был в этом уверен.
– Ты только вчера на свет вылупился, а уже споришь со мной?
– когда я не ответил, он проворчал: - Делай, что я говорю, чёрт возьми, если решил тут остаться.
Не знаю как это возможно, но в тот момент я ненавидел и в то же время любил его до беспамятства. Потому что понял, что он меня не отдаст. Он мог ходить по грани, но никогда не переступит ее.
– Возьми больше.
Я собрал в щепотку немного сушёной травы из банки, которую он мне протянул.
– Положи вот сюда. Распредели... А теперь оближи край.
Я не умел скручивать сигареты, о чем ему и сказал.
– Черт возьми, от тебя никакой пользы, - пробормотал Многорукий, когда убедился, что я, действительно, ни на что не способен.
Тонкая бумага рвалась, трава высыпалась. У меня раньше не было проблем с мелкой моторикой, но такой ювелирной работой я никогда прежде не занимался.
Многорукий попытался справиться с этой задачей сам, но его так трясло, что он в итоге зашвырнул всё в угол.
– Сгоняй за выпивкой.
– Что?
– Я тебе дважды жизнь спас, принеси мне целум.
Я уставился на него. Как он себе это представлял? Я же только вчера вылупился на свет. Кроме того? Меня разыскивает отряд Зорких. По этому поводу у меня была целая куча вопросов, но всё что я спросил:
– И где мне это взять?
– Ах да, ты же у нас совсем еще птенчик.
– Он вытащил из вороха одежды футболку и протянул мне.
– Переоденься. Тебя неправильно поймут, если будешь ошиваться по улице с сиськами наружу.
Похоже, если я надену что-то из его вещей, меня тут же поймут правильно. Хотя, как оказалось, он на этом не остановился. Потянувшись к раскиданным по полу вещам, он взял маркер. Его руки дрожали, когда он пытался написать что-то на ткани. Поэтому он толкнул меня на пол и навис, с усилием впечатывая слова в ткань. Большими буквами. Поперек груди. Слева направо. И ещё раз, чтобы наверняка.
– Не елозь.
– Щекотно.
– Здесь?
– Да.
– Ха-ха, а если так? Какая чувствительная доска... кажется, я нашел тебе применение, - бормотал он, уже выходя за границы ткани. Повторяя символы на коже, снова и снова, везде, на руках, на шее... Он впервые оказался так близко ко мне при свете дня, и надо было мне в этот момент вспомнить, что он - не то, чем кажется. Я отвернулся, чтобы не разглядывать его, и поэтому он написал что-то на щеке, которую я подставил.
– Так всем будет ясно, кто ты.
Даже я этого не знаю. А ты за день во всём разобрался? Неужели я так прост?
Приподнявшись, я посмотрел вниз, на исписанную футболку.
– Ну, как тебе твой бронежилет?
– Я не умею читать.
– Даже обидно немного. Я так старался.
– Многорукий упал на софу и закрыл глаза предплечьем.
– И что вы только делали в этом своём приюте? Кроме того, что следили за младшим поколением, драили полы, жрали, дрались и мечтали однажды попасть на глаза какому-нибудь генералу?
Ну, он довольно точно описал нашу жизнь.
– Нас тренируют ещё...
– Даже таких, как ты?
– Всех.
– Я немного оскорбился.
А что со мной не так? Ну... кроме прочего?
– Ты, конечно, был худшим во всех состязаниях.
– Нет, я бегал быстро.
– Сейчас мы это проверим.
Я понял, к чему он клонит, вот только...
– Я не знаю, куда идти.
– Прояви фантазию.
– А?
– Хочу посмотреть, как ты с этим сам справишься.