Стадия серых карликов
Шрифт:
Некоторые пояснения методики подсчета. Один прибор для одного индивидуума может служить в домашних условиях десять лет, итого в расчете на всю жизнь ему требуется семь приборов. Для гостей каждому индивидууму нелишне держать два прибора, чтобы не бегать в случае чего к соседям, срок амортизации которых по соображениям моды тоже десять лет, независимо от того, ходят гости или нет. Это еще четырнадцать приборов на всю жизнь.
Начиная с детсада, не с яслей, потому что там в ходу соски, со школы, в армии, больницах, санаториях, домах отдыха, профилакториях, трудколониях, в общепитах с самообслуживанием и без него в масштабах страны на одного индивидуума также должен иметься один прибор постоянно и в исправном
По весу у ножевилочных изделий разнобой великий: от легкой алюминяшки, рассчитанной на кратковременное, но вечное пользование, до 200-ЗО0-граммовых ресторанных мини-вил с непременным сверлением в виде дыры на держалке и выбитым посредством маркера цифрового кода официантки там же, наподобие номера на двигателе автомобиля для учета милиции. Примем в среднем 100 граммов для одной вилки и 100 граммов для одного ножа, следовательно, в 2000 году в нашей стране будет выпущено 25714285,714285714 килограмма ножевилочных изделий, то есть 25 тысяч тонн или 500 пульмановских вагонов. В денежном выражении, если и дальше вилка или нож будут стоить по рублю, это составит 257714857 рублей 14 копеек.
С учетом обещанного М. С. Горбачевым удвоения нашего экономического потенциала можно допустить удвоение и этой суммы, но в интересах борьбы за экономию и бережливость общую сумму следует скостить хотя бы наполовину, иными словами вернемся к исходным 257 округленным миллионам. При нынешних масштабах бесхозяйственности и безалаберности, отходов в стружку, создания сверхнормативных неликвидов, брака и мелких хищений через посредство несунов, эта цифра могла бы увеличиться до 300, 40О или даже 50О миллионов, но поскольку есть твердая уверенность, что всем этим безобразиям придет окончательный конец, сумму в 257 округленных миллионов желательно оставить в неприкосновенности. Что же касаемо всего человечества, то его расходы в 2000 году на ножи и вилки примерно составят 5 миллиардов инвалютных рублей.
Проведя необходимую работу по совмещению в одном предмете ножа и вилки, в так называемой ножевилке, предназначаемой для использования путем резания вторых блюд и блюд других номеров заточенным с одной стороны крайним правым или, смотря по руке, крайне левым зубцом, по самым скромным подсчетам можно на 48 процентов (два процента пойдет на утолщение или поширение крайнего зубца) сократить расход дорогостоящего сангигиенического металла, получив экономический эффект в 2000 году не менее 100 (ста) миллионов рублей. При поголовном переходе всего человечества и всех стран на ножевилки и при этом если допустить, что уступка технологии и лицензии будет оценена лишь в один процент всех расходов человечества на ножи и вилки, таким образом, наша страна вполне может получать дополнительно 50 (пятьдесят) миллионов инвалютных рублей ежегодно буквально за то, что она здорово живет.
Исходя из необходимости приоритета, гигантского экономического эффекта и дохода, прошу выдать мне авторское свидетельство на изобретение ножевилки и открытие способа пользоваться ею (обязательно в перевернутом виде во избежание крайне случайных травм!). От гонорара категорически отказываюсь, поскольку не без сознания и не без понимания значения.
Чертежи, технологическая карта на предмет пользования ножевилкой, подробнейшие
Между прочим, когда Иван Где-то ознакомился с этим произведением, то он долго расхаживал по своей издательской комнатке, заложив руки в карманы и опустив голову. «Конечно же, опять бред, — размышлял он. — «Пассажиры одноразового использования»… А «Не забыть про мурцовку!» — это ведь неплохо, одна приличная фраза во всем его творчестве! Страшнее другое — воинствующий примититвизм, упрощение всего и вся, ниспровержение культуры, сведение жизни к простейшим реакциям и инстинктам. Говорить с ним об этом бессмысленно. Как и о том, что его заявка — гнусная пародия на Франсуа Рабле. Там возвеличивается человек, а здесь что? Поток сознания арифмометра!»
Но Аэроплан Леонидович ожидал приговора, приготовился к очередному спору, а Ивану Петровичу этого не хотелось — давным-давно обрыдло. Поэтому он сказал бессмертному автору, что в данном случае Аэроплан Леонидович обратился не по адресу — надо идти в комитет по изобретениям.
— А относительно формы литературного изложения какое ваше мнение? — требовательно спросил Около-Бричко.
— Единство формы и содержания, — Иван Где-то мог отделаться этой банальностью и разговор был бы закончен, но не удержался и добавил: — Все-таки это — очень, как вам сказать, плохого уровня Рабле.
— Это мое робле! — воскликнул возмущенный Аэроплан Леонидович. — Без наглядных пособий оно не так воспринимается, но вы же могли домыслить их, представить в своем воображении — вы же поэт!
За годы общения с рядовым генералиссимусом пера Иван Петрович, казалось бы, привык ко всему, но и на этот раз автору удалось его удивить. Иван Петрович взглянул на него, но взглядом с ним не встретился — ему почудилось, что в глазах Аэроплана Леонидовича приглушенно и в то же время бешено мигали какие-то странные огоньки, словно старые пыльные радиолампы.
Глава четырнадцатая
В 5 часов 38 минут рядовой генералиссимус пера находился в стадии так называемого быстрого сна, когда любого из нас посещают сновидения. Не важно, помним мы их или не помним, но они нам снятся. И большей частью напрасно: обжигаясь утром чаем, сны не только не расскажешь, но и не вспомнишь. Еле втиснувшись в автобус, ты не пожелаешь делиться ночными мультфильмами с товарищами по мукам движения, не станешь рассказывать сны и на работе, во-первых, это не модно, во-вторых, если на службе выпадет свободная минута, час, смена, неделя, декада, месяц, квартал или год, то следовало говорить исключительно о порядке и дисциплине, ответственности и качестве. После напряженного трудового дня сны почему-то не вспоминаются, наверное, оттого, что сбываются, как известно, они только до обеда. Вечером прошлый сон неприлично рассказывать еще и потому, что через час или два приплетется новый. А там утро, все начинай сначала.
Немножко не так обстояло дело у Аэроплана Леонидовича. Он приучил себя работать во сне, потому что ему всегда было жаль трети жизни, которую человечество проводит беспробудно. Полностью это безнравственно или нет, рядовой генералиссимус пера еще не решил, и поэтому его заинтересовали индивидуумы, которые совсем не спят.
Когда газеты сообщили, что в небольшом итальянском городишке старичок не спит со времен первой мировой войны и при этом помнит наизусть имена и фамилии всех солдат своей роты и все шестизначные номера их винтовок, то Аэроплан Леонидович незамедлительно отписал необычному синьору просьбу рассказать, как он добился такого дальнейшего сокращения сна, что совсем перестал спать.