Сталин летом сорок первого
Шрифт:
Для них путешествие в отпуск – событие! Море только на картинках да в кино видели! А тут – целый месяц. Прежде отдыхали у бабушки с дедушкой на Волге. Посохову летом редко удавалось получить отпуск. Лишь время учёбы в академии – исключение, да только детки маловаты были, чтобы с ними пускаться в дальние путешествия. Одно дело добраться до родителей жены, где при переводе на другое место службы можно их на какое-то время и оставить. Вот и теперь так порешили, что на этот раз жена побудет с детьми в Старице. Время сложное, лето может быть жарким – он имел в виду сплошные учения, полевые
Жена Антонина Ивановна, настоящая русская красавица, светловолосая, голубоглазая, несколько располневшая после родов, что, впрочем, только добавило привлекательности – ну просто кровь с молоком, – всегда весёлая и жизнерадостная, теперь часто печалилась. Предстояла первая долгая разлука, и она постоянно заговаривала о том, что готова к любым испытаниям, и очень просила как-то всё решить вопрос поскорее, до сентября – то есть до начала учебного года. Она, школьная учительница, хотела начать новый учебный год на новом месте службы мужа. Но за всем этим стояло прежде всего нежелание долгой разлуки.
Посохов как будто бы соглашался, хотя не слишком он верил в мирное и спокойное начало нового учебного года. Он повторял одно и то же, разве что для успокоения жены:
– До конца лета, как и решили, поживёшь у родителей, а как устроюсь, приеду за вами. Сразу всех и заберу.
У Посохова никакой родни, кроме жены и детей, не было.
Кто он и откуда родом, сам толком не знал. Детдомовский. Помнил лишь, что мать звали Анной, чаще Аннушкой, во всяком случае, так называл её барин, в поместье которого она служила по дому. Даже отчества матери в памяти не осталось.
Родился, по всей вероятности, в помещичьей усадьбе. Кто был отец, ему никто и никогда не рассказывал. Стоял помещичий дом на возвышенности, с которой хорошо были видны церковь Спаса и всё село Спасское. Открывалась с высокого крыльца широкая пойма реки Теремры с затонами, которые звались Тихими. От них, должно быть, и деревня, примыкавшая к селу, именовалась Тихими Затонами.
Помнил смутно, что был у помещика сын Алексей, который приезжал на каникулы сначала юнкером, затем офицером. Привозил из города подарки, с удовольствием играл с ним, рассказывал всякие военные истории. Перед самой войной сын помещика женился на дочери местного священника – отца Николая. Ну а потом началась Первая мировая… Алексей ушёл воевать, но после войны, когда грянула революция, больше уже в усадьбе не появлялся, хотя и рос у него сынишка. Впрочем, было тогда Посохову лет слишком мало, и не всё запомнил, потому что многое и незачем было запоминать. А вот о том, что местные сплетницы судачили, будто он – сын барина, хоть и слышал лишь краем уха, ибо в глаза ему такое говорить побаивались – а ну как барину скажет, – но запомнил.
Особенно сильно врезалась в память беда, которая внезапно навалилась на него, на мать и на барина, у которого они жили…
Впрочем, в тот отпускной май особенно копаться в воспоминаниях и ни к чему было. Сборы всегда радость, если сборы на отдых, да ещё всей семьёй, особенная радость для детишек. Всё волнующе, всё торжественно. Поездка на вокзал, шествие по перрону и, наконец, скорый поезд, купе.
И вот уже за окном проплыли городские окраины и открылись необыкновенные пейзажи Подмосковья. В Туле, где поезд стоял всего несколько минут, Посохов успел выскочить из вагона и накупить знаменитых тульских пряников, наверное, в той же палатке, которую незадолго до него посетил Теремрин.
Когда попили чай с душистыми пряниками, Посохов вышел в коридор, чтобы распрямиться и размяться после долгого сидения на диване купе. И вдруг услышал случайно оброненную пассажиром, стоявшим у окна, фразу:
– Сейчас будет станция Лазарево, а от неё рукой подать до Толстовских мест.
Это пояснил стоявшей с ним рядом женщине – вероятно своей жене – мужчина средних лет. Бросились в глаза пенсне и чеховская бородка.
Услышав о том, что Толстовские места, оказывается, где-то здесь, в районе какого-то Лазарева, Посохов не выдержал и, рискуя быть бестактным, спросил:
– Извините, а разве мы Ясную Поляну ещё не проехали?
Пожилой мужчина – ну ни дать ни взять учитель или врач – осмотрел молодцеватого военного, оценил три прямоугольных «шпалы» в петлицах и красные звёзды с серпом и молотом на рукавах, улыбнулся и мягко, как-то очень по-учительски, сказал:
– Товарищ старший батальонный комиссар! Я имел в виду Пирогово, а не Ясную Поляну. Отсюда до села Пирогово рукой подать. А в селе Пирогово находилось имение, принадлежавшее любимой сестре Льва Николаевича Марии Николаевне, в которую, кстати, был влюблён другой наш замечательный писатель Иван Сергеевич Тургенев.
– Пирогово? – переспросил Посохов и повторил: – Пирогово, Пирогово… Кажется, на реке Упе?
– Да, через село протекает река Упа, приток Оки, – подтвердил нежданный собеседник.
– А есть там ещё река Уперта? – снова спросил Посохов, извлекая из дальних кладовых памяти что-то очень далёкое, почти что совсем забытое.
– И река Уперта есть, и река Теремра…
– Как вы сказали? Теремра? Странное название…
– Ничего странного, молодой человек… Вы извините, что я вас так назвал, но для такого высокого звания вы молоды…
Действительно, для возраста Посохова, который, кстати, в точности он и сам не знал, звание старший батальонный комиссар, приравнивавшееся к званию подполковник, было достаточно высоким.
– Ничего удивительного, – продолжал собеседник. – Места-то здесь какие! Терем Бога Ра! Недаром и река так названа в незапамятные времена: ТеремРа!
– Ещё раз извините меня за назойливость, – сказал Посохов, – а не можете ли вы назвать, если, конечно, бывали здесь и знаете, ещё какие-то сёла или деревни близ Пирогово?
– Конечно, могу… Село Ржаво, деревни Ивановка и Скородумово, Мясновка, село Спасское, которое, кстати, фактически срослось с деревней Тихие Затоны. Чувствуя, что вам знакомы эти места?
– Думаю, да… Просто от них веет далёким, очень далёким детством.
– Вот как?! Интересно. Может, я чем-то могу помочь? Что-то напомнить о краях этих? Бывал я здесь сразу после революции и Гражданской войны, бывал, – сказал он задумчиво. – Да… Так что же вас интересует?
– Вам знакома фамилия Теремрин?