Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Как и всегда в таких случаях, чекисты «сделали стойку» и принялись собирать на Маленкова компроматы. Однако Сталин не спешил и, подержав Маленкова под домашним арестом, к явному разочарованию уже готовившихся к допросам с пристрастием следователей, послал его «на хлебозаготовки в Сибирь». Судя по всему, Сталин и не думал расставаться с ним и, основательно попугав его (все это время Маленков ждал ареста),.. простил.
Но до окончательной реабилитации оставалось еще целых два года, и прожил их Григорий Максимилианович далеко не в самом лучшем расположении духа...
Осенью 1946 года Сталин уехал на отдых в Сочи, и в это же время в стране разыгралась новая трагедия. Первый послевоенный год выдался на редкость неурожайным, и сильный голод охватил Украину, Молдавию и южные районы России. Конечно, дело было не только в дождях и засухе, и по признанию самого Хрущева, неурожай был вызван слабой механизацией и крайне низкой организацией работ.
Как вспоминал позже Никита Сергеевич, он направил Сталину докладную записку о мерах по борьбе с голодом. Однако Маленков и Берия решили подставить его и изложили дело Сталину так, будто бы он пытался таким неблаговидным способом выбить для своей республики более льготные условия. И по сей день неизвестно, как отреагировал вождь на происки Берии и Маленкова, а вот о голоде, как и в далеком 1932-м, слышать не хотел. Тем не менее на февральском пленуме 1947 года было принято решение увеличить производство сельскохозяйственной техники и повысить культуру земледелия.
В декабре Сталин узнал еще об одном поражении, которое он потерпел в задуманной им игре с американцами. Началась же эта игра еще в апреле, когда Жданов доложил об изобретении микробиологами Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскиным средства против рака. Сталин дал указание оказывать ученым всяческую поддержку, однако открытый ими противосаркомный препарат (круцин) мало волновал его с чисто человеческой точки зрения. Он имел на него другие виды и решил использовать круцин, который, по уверениям ученых, спасал от радиационной болезни, в своей игре с американцами за доступ к их атомным секретам. Однако те открывать свои секреты не спешили. Даже после того как прибывший с санкции Политбюро в США академик-секретарь АМН СССР В.В. Ларин передал им рукопись книги ученых и десять апмул с препаратом.
По каким-то причинам ЦК не давал окончательного решения по препарату, и Жданов не высовывался с ним, ожидая реакцию вождя. А когда выяснилось, что никакой круцин не может стать козырем в ядерной игре, Сталин и вовсе потерял интерес к нему. А вот вернувшийся из США Ларин был арестован. Он был обвинен в шпионаже и передаче американцам секретного препарата и рукописи книги, за что и получил 25 лет тюрьмы.
Интересно и то, что всю эту историю с круцином Жданов использовал для того, чтобы разделаться с мешавшим ему на посту начальника Управления пропаганды и агитации Г.Ф. Александровым и очередной раз бросить тень на его покровителя Маленкова. И по сей день остается тайной, в чем он провинился, и тем не менее Александров отправился заведовать Институтом философии, а его получившая Сталинскую премию «История западноевропейской философии» была объявлена «объективистской».
Что же касается атомных исследований, то Сталина успокоил пуск в декабре 1946 года первого в СССР уран-графитового реактора, с помощью которого советские ученые смогли наконец-то осуществить управляемую цепную атомную реакцию. Когда Курчатов доложил об этом Сталину, тот первым делом потребовал усилить режим секретности вокруг производимых им работ и только потом поздравил ученого с успехом. Ну а затем, не откладывая столь ответственное дело в долгий ящик, устроил чистку практически всех научных подразделений страны, так или иначе связанных с обороной. И первыми претендентами на увольнение и арест были... евреи.
Подозрительность вождя росла чуть ли не по дням, и 15 февраля 1947 года был принят Указ «О воспрещении регистрации браков граждан СССР с иностранцами». А затем он поручил Жданову подготовить секретную директиву на места, в которой сообщал о расширении работы в СССР иностранных спецслужб и требовал «покончить с беспечностью и ротозейством, а тем более с низкопоклонством в отношении приезжающих иностранцев».
Ввел Сталин и такие новшества, как «суды чести», направленные против партийных чиновников, поскольку держать их в повиновении можно было только с помощью постоянных пертурбаций. И именно эти самые суды, которые были созданы в 82 министерствах и ведомствах, должны были разбирать антипатриотические и антигосударственные проступки служащих. Одними из первых жертв этих судов стали те самые Клюева и Роскин, с чьей помощью Сталин намеревался заполучить от Америки ее атомные секреты. Ну а затем он ударил по министру здравоохранения СССР Г.А. Митереву и другим известным ученым.
Однако ничего путного из сталинской затеи с «судами чести» так и не получилось. Они оказались не только малоэффективными, но и натолкнулись на глухое недовольство общества, и постепенно сошли на нет. 8 июня 1947 года был утвержден новый перечень сведений, которые представляли государственную тайну. Одновременно во всю мощь разворачивалась начатая постановлением по журналам «Звезда» и «Ленинград» кампания, основной целью которой являлось приведение в чувство оторвавшейся от родной почвы интеллигенции.
Жданов записал следующее указание вождя в своей записной книжке: «вдолбить, что за средства народа они должны отдавать все народу» и «расклевать преувеличенный престиж Америки с Англией». И он будет свято исполнять завет вождя, «расклевывая» любое проявление свободной мысли и «вдалбливая» сталинские догмы.
13 мая 1947 года в жизни советской интеллигенции состоялось знаменательное событие: в этот день Сталин встретился с руководителями Союза советских писателей А. Фадеевым, Б. Горбатовым и К. Симоновым. Официальным поводом к встрече послужила просьба Фадеева обсудить с вождем два вопроса: о повышении гонорарных ставок и введении новых штатных единиц в аппарате Союза советских писателей.
Писателей Сталин принял вместе с Молотовым и Ждановым. Вождя мало волновал вопрос о писательских гонорарах, и очень скоро беседа перешла в милую его сердцу идеологическую область. Для чего, собственно, и приглашались писатели. Потому и говорил Сталин о недостатке патриотизма у советских людей, об их благодушии, возмущался низкопоклонством перед буржуазным Западом. Так говорил вождь о тех самых людях, которые развеяли миф о непобедимости немецкой армии в «белоснежных полях под Москвой», отстояли Сталинград и начали отсчет нового времени на Курской дуге!
Да если их и можно было упрекнуть в отсутствии патриотизма, то оно выражалось только в том, что после победоносной войны они не смогли построить нормальную жизнь в своей стране. И речь не о днепрогесах и прочих гигантских стройках, усеянных костями этих самых непатриотичных людей, а о нормальной сытой и спокойной жизни, какой Россия после революции так и не зажила.
Конечно, можно понять желание Сталина заставить людей не только делать, но и думать, и чувствовать, как того хотел он. Но нельзя подогревать патриотизм только обещаниями и фильмами до бесконечности, рано или поздно наступает момент, когда люди начинают задумываться о своей Родине-матери. И если это действительно мать, пусть и строгая, но заботливая, то и отношение к ней будет соответствующим.