Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Не придумав, по сути, ничего нового, Ленин тем не менее сумел увидеть то, чего в революционной горячке не смог разглядеть даже такой выдающийся ум, как Плеханов (что уж тут говорить о Сталине). Потому и считал, что по сравнению с опиравшейся на народ советской властью любая парламентская республика будет шагом назад. Сидевшие в Петросовете меньшевики, эсеры и большевики даже не догадывались, что именно им выпала честь возглавить неведомую по сей день государственность крестьянской России. Да, пока еще Советы не были большевистскими, потому Ленин и предлагал не захватывать власть сразу, а терпеливо и настойчиво разъяснять массам те ошибки, которые сейчас эти самые Советы делали.
Судя по тому, как Ленин позже будет бороться с партийной бюрократией, он и на самом деле пытался сделать из Советов именно то, что увидел в них в апреле 1917-го. Хотя и сам приложил руку, особенно в начале своего правления, к тому, чтобы Советы так навсегда и остались неполноценными органами, руководить которыми будет партия.
Что же касается сложившегося в стране двоевластия, то оно, по мнению Ленина, должно было закончиться победой одной из сторон. «Двух властей, — заявлял он, — в государстве быть не может!»
Разобравшись с Советами, вождь довольно больно ударил по Сталину, призвав к созданию истинного революционного Интернационала, который предали социал-шовинисты и центр. Под «центром» Ленин подразумевал... ту самую левоинтернационалистскую группу меньшевиков во главе с лидерами Петросовета Чхеидзе и Церетели, с которой Сталин вел переговоры. «Я слышу, — язвительно заметил Ленин, — что в России идет объединительная тенденция, объединение с оборонцами. Это — предательство социализма! Я думаю, что лучше остаться одному, как Либкхнет: один против 110».
Он не назвал ни одного имени, и тем не менее всем сидящим в зале было ясно, о ком он говорит. И можно только догадываться, какое разочарование и горечь испытывал Сталин, слушая ленинские речи. И где? Перед той самой аудиторией, в присутствии которой он намеревался претворить свой план по объединению большевиков с меньшевиками. Если о его мартовских неприятностях, связанных с допуском в Бюро ЦК и «Правду» знал в общем-то ограниченный круг людей, то в Таврическом Ленин отхлестал его по щекам публично. И самое печальное было в том, что бил его признанный вождь социал-демократии. Надо полагать, Ильич уже знал о его мартовских художествах и бил сразу за все.
Конечно, Сталин был расстроен. И все же надежды он не терял. Ободряло его то, что Ленин не назвал его имени, а это говорило о многом. Да, вождь был беспощаден с теми, кого считал своими врагами, но в то же время с удивительным терпением он относился к тем партийным деятелям, которые признавали свои ошибки.
В известной степени спасло Сталина и то, что далеко не он один не понимал в те дни Ленина. Чем больше вождь говорил, тем с большим непониманием взирали на вождя партийцы. И единственное, чего добился Ленин своими тезисами, так это еще большего раскола в партии. Многие были шокированы его отходом от марксизма и выступили против линии Ленина на захват власти. На Ленина нападали все, кому только не лень, и лишь одна Коллонтай выступила на его стороне.
Что, конечно же, не могло не отразиться на его, как бы сегодня сказали, имидже. И вопреки всем сказкам о Ленине, его невзлюбили в столице с первого же дня появления в ней. «В призывах Ленина к братанию с немцами и низвержению Временного правительства, — писала 12 апреля газета «Единство», — к захвату власти и т.д. и т.п. наши рабочие увидят именно то, что они представляют в действительности, т.е. безумную и крайне вредную попытку посеять анархическую смуту в Русскую землю».
10 апреля солдаты Волынского полка собирались арестовать Ленина, и только Исполком Петроградского Совета отговорил их от этого намерения. Но уже через три дня на его заседании говорилось о намерении группы солдат и матросов расправиться с Лениным. Однако к жаждавшим крови Ильича матросам отправились почему-то не его ближайшие соратники, а «предатели социализма» — меньшевики М. Либер и В. Войтинский.
Еще один «предатель» и главная мишень ленинских нападок — Церетели — предложил поставить в резолюцию Исполкома два весьма интересных положения: одно — о резко отрицательном отношении к платформе Ленина, второе — о недопустимости применения к нему насилия. Что лишний раз подчеркивало огромную моральную разницу между большевиками и другими революционерами. Вряд ли Ленин стал бы защищать своих потенциальных противников. Что же касается Сталина, то он их будет уничтожать...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Несмотря на полученную от вождя пощечину, Сталин так и не принял новые ленинские идеи. Слишком уж далеки были они от того, что он говорил и думал сам. И когда в «Правде» опубликовали «Апрельские тезисы», он был одним из авторов редакционной реплики, в которой говорилось о том, что тезисы содержат личную точку зрения Ленина, но не всей партии. Не под держал он «Апрельские тезисы» и на Русском бюро. «Картина моста между Западом и Востоком — уничтожение колоний, — заявил он. — Схема, но нет фактов, а потому не удовлетворяет. Нет ответов о нациях мелких».
Судя по всему, Сталин и здесь остался верен себе, и вместо того чтобы говорить об отношении к войне, Временному правительству и Советам, все свое внимание перенес на второстепенные проблемы о национальном вопросе. Более того, он практически подписался под всем тем, что сказал на том же заседании Каменев. «Что касается общей схемы т. Ленина, — заявил тот, — то она представляется нам неприемлемой, поскольку исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую».
Помимо всего прочего, по мнению Каменева, эта самая «общая социологическая схема» была «не наполнена конкретным политическим содержанием».
Со временем Сталин «поймет» правоту Ленина (да и как ее не понять после захвата власти), потому и напишет все тот же Ярославский: «Когда 4 апреля Ленин выступил на совещании и огласил свои знаменитые «Апрельские тезисы», излагавшие план дальнейшего развития революции, план завоевания власти Советами, и когда против этого плана выступили предатели революции Зиновьев и Каменев, им дал отпор товарищ Сталин, горячо защищавший ленинский план перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую».