Сталинград
Шрифт:
В бой вступят все защищающие город части, сведенные в боевую группу генерал-майора Фекленко, до недавнего времени бывшего начальником Сталинградского автобронетанкового центра. И где как закрутит, неизвестно, тут и помощник имеет весьма отрывочные сведения о том, как будет проходить сражение. Как он объяснил, в данном случае боты противника, в чью программу заложены как алгоритм излюбленных действий командования вермахта, так и их основные тактические приемы, имеют определенную свободу выбора действий. Во как! А тут Оля все же под каким-никаким, но присмотром. Если на то пошло, игровой клон возлюбленной вчера спас именно я.
Можно было, конечно, под каким-нибудь относительно легальным предлогом отправить девушку в город (где, кстати, наконец-то началась спешная эвакуация гражданского населения). Да только нет у меня уверенности, что события массированного налета на Сталинград, имевшие быть место в реальной истории 23 августа, не повторятся в игре сегодня. Короче, Олька осталась со мной в качестве ротного санинструктора.
За трапезой историей своей жизни поделился Ванька Двуреченских. Будучи родом из Нижнего Поволжья, будущий комиссар родился в обычной крестьянской семье, хлебнувшей лиха и в Гражданскую, когда на фронте сгинули где-то отец и дядя по материнской линии, и во время грянувшего в начале 20-х голода, унесшего жизни практически половины семьи, подобрав всех стариков. Ваня уверен, что если бы мама, красивая молодая женщина, успела бы родить до гибели отца не одного, а двух или трех детей, то сегодня он с нами не сидел бы. Но Двуреченских повезло быть единственным ребенком.
Каких усилий его матери стоило выходить в страшный голод полуторагодовалого младенца, это отдельный сказ, но выходила ведь, несмотря ни на что! Позже она вновь вышла замуж, за Григория, крепкого, справного мужика, схоронившего в голод жену и младшенькую дочку, но вытащившего обоих старших сыновей. Ваня всю жизнь называл батей этого сурового, скорого на расправу, но по-своему справедливого мужика, не питавшего к пасынку особых родительских чувств, но и не загонявшего того под лавку. В середине двадцатых мамка родила Григорию еще двух детей. Маленькие сестренки Ивана и его старших сводных братьев, наконец, сделали их членами одной семьи, пусть не полноценно родными, но все же именно они связали всех их кровным родством. До того от старшаков Ваньке доставалось крепко…
Коллективизацию и так небогатая деревня Двуреченских встретила без особых потерь. По крайней мере, семью парня, хоть и имевшую относительно крепкое хозяйство, в кулаки никто не зачислил. Но грянувший после голод ударил по ней с полной силой, едва ли не забрав маму с младшей сестрой.
Сводные братья в полной мере пахали уж в колхозе с батей, и лежащих при смерти родных выходили Ваня и Светка, старшая из двух сестер. Они обползали все окрестные небольшие пойменные леса в поисках орехов, грибов и ягод, ловили рыбу, ставили самодельные силки на птиц, охотились на небольших, но жирных сусликов, заливая водой найденные норы. Из рыбы варили уху, вываривая практически до костей. Мясо дичи обычно заливали очень большим количеством воды. Бульон получался не слишком жирным, но все же питательным, и выходило его много, что позволяло вдоволь напоить питательной жидкостью обессилившую женщину и ее маленькую дочку.
Выжившая благодаря сыну и старшей дочери мама положила всю себя на то, чтобы сын закончил школу, все десять классов. Доучивался он в Бальцере, который в мае этого года переименовали в Красноармейск, так как там у недовольного бати, теряющего лишнюю пару рук работящего парня, жила родня. Но мама была непреклонна в желании выбить сыну билет в лучшую жизнь вне колхоза, где людям жилось откровенно впроголодь, и она своего добилась.
После школы была служба в армии, где грамотный, старательный Ваня Двуреченских стал вначале комсоргом, а потом и вовсе поступил в только что открывшееся Сталинградское военно-политическое училище, по окончании которого младшего политрука Двуреченских направили в 19-ю стрелковую дивизию войск НКВД, из мобилизационного резерва которой и сформировали 282-й полк. Такой вот жизненный путь крепкого русского парня, едва не погибшего вчера под гусеницами панцера Т-3, а после – от разрыва «колотушки». Как представить, сколько сил отдала его мама, чтобы парень из глухой приволжской деревушки выжил во младенчестве и выбился в люди… А ведь вчера все ее усилия едва не обратились прахом, причем в буквальном смысле этого слова.
Хотя, если вдуматься, за каждым из погибших на фронте – нередко глупо, нелепо и бестолково – стоят матери и отцы, которые сами прошли страшную Гражданскую и выходили детей в одну из самых тяжелых для страны годин. Сколько любви и сил они вложили, чтобы ребенок вырос, да и просто чтобы банально выжил в голодные годы в начале двадцатых, а затем и тридцатых? А после догонит его слепая пуля или упадет сверху бомба (мина, снаряд), и порой не остается даже останков, которые можно было бы похоронить.
Да и павшие воины, упокоенные в братской могиле… Родители, чаще матери, получат похоронку, и все. А где могила сына, куда можно прийти хоть поплакать, проститься с нежно любимым ребенком? Где она?! Оплывший от дождей холмик и покосившаяся табличка у места последнего боя – и это в лучшем случае…
Этих ребят ведь даже никто не отпел. И уже в мое время поисковики со священниками-энтузиастами находили останки и достойно хоронили православных воинов (поколение начала 20-х было крещеным), совершив над павшими последнюю службу…
Глава 6
24 августа 1942 года
Декретное время: 9 часов 11 минут
Высота 97,7, район Сталинградского тракторного завода, 282-й полк НКВД
Где-то через полчаса после завтрака на сводную роту посыпались плюшки, как принято говорить в моем настоящем. Во-первых, комполка все же сдержал практически все свои обещания – на высоту прибыло два полных расчета станковых «максимов» и два расчета бронебойщиков с противотанковыми ружьями конструкции Василия Дегтярева. Особенно я обрадовался неполному отделению расчетов ПТР, сразу нарезав задачи их старшему, сержанту Владимиру Аксенову.
– В бою хоть раз был?
Бронебойщик отрицательно покачал головой, я же внутренне ругнулся.
– Толщина бортовой брони немецкого танка Т-3?
После короткой паузы немного напрягшийся сержант дал верный ответ:
– Тридцать миллиметров.
– Правильно! А лобовая – пятьдесят. Теперь ответь мне, каковы табличные показатели бронепробиваемости твоего ружья?
Аксенов ответил уже более уверенно:
– За триста метров – тридцать пять миллиметров брони, сорок – за сто метров.
– Правильно. А это значит что? Что «тройку» твое ружье в лоб не возьмет, равно как и со ста метров. Так? Значит, бесполезно вести по ней фронтальный огонь?
Сержант немного помялся, но все же ответил отрицательно:
– Не совсем так. Рекомендуется вести огонь по гусеницам. Если разуть танк в движении, его может развернуть, и в результате он подставит борт. Также можно вести огонь по шаровой пулеметной установке, так как там броня слабее, по смотровым щелям…
Я довольно резко перебил бронебойщика взмахом руки, после чего чуть насмешливо поинтересовался: