Стальная
Шрифт:
Нет, не было это похоже на ФОП. Да, мягкие соединительные ткани превращались в кость, мышцы спины окаменели, а в брюшной полости появились уплотнения неопределенного характера. Но не у третьего же подряд шахтера. «Каменная болезнь», простонародное название ФОП, была редким генетическим заболеванием и начиналась она с десяти лет. Горняки же проходили строгую медицинскую комиссию, подобное отклонение, да еще у трех человек сразу, никто бы не пропустил.
Весна на Элайе всегда наводила на доктора тоску. Это была его вторая весна на планете, но он помнил, как они с Андреем едва не сошли с ума в первую. Смена сезонов напоминала странный танец, когда на один шаг вперед приходилось сто шагов назад. Вчера температура днем разогрелась до тридцати пяти градусов Цельсия,
Доктор мрачно поглядел на жухлую траву, которая вчера утром появилась под окнами его медицинского отсека, прикрыв неприглядную серую почву Элайи, но которая к ночи вся вымерзла. Трава пыталась вырасти уже месяц, то выбрасывая зеленые ростки, то загибаясь от сурового климата. Ему бы ее упрямство и силу воли. Юрий чувствовал, что выдохся настолько, что даже Андрей не справляется с его депрессией и чувством вечной усталости.
А тут еще эта непонятная болезнь шахтеров. Доктор давно потерял интерес к науке и любовь к людям, поэтому воспринял новых пациентов как неизбежное зло, которое придется побороть на пути к отдыху и свободе. Рудник дорабатывал свои последние месяцы, и доктор не собирался менять одну каторгу на другую. Карантин им с Андреем был совсем не нужен. Благодаря смекалке Сальцева и своему умению договариваться, доктор за время службы на Элайе сколотил неплохое состояние, которое собирался потратить разумно – в первую очередь на покупку новой медицинской лицензии. А цены на пиратском рынке, увы, взлетели. Нет, ему с Андреем, определенно, не нужно было внимание государства.
– Что там, доктор? – спросил Мозоль, выбираясь из сканера. У шахтера имелось имя, и звучало оно, по мнению Юрия, даже красиво – Николай Николаевич Колокольцев, но таковы были негласные правила рудника, что все здесь пользовались прозвищами и позывными. За что товарищи прозвали этого Николая Мозолью, доктор так и не понял. Ведь именно на мозоли человек никогда не жаловался.
– Небольшая аллергия и дефицит витаминов, – не моргнув глазом, произнес доктор. – Ничего серьезного, все, как у остальных. А что вы хотите, дорогуша, три смены подряд работать и, думаете, без последствий?
– Я не брал три, – растерянно произнес Мозоль, – однажды товарища подменил и все.
– Ну-ну, рассказывайте дальше, – деловито протянул доктор. Мол, знаю я вас. – Не переживаете, сейчас поправим. Проходите к роботу и укладывайтесь на рабочую поверхность. Небольшой массаж и будете как новенький. Я вам еще витаминчики пропишу.
Медицинский модуль шахты был оснащен скромно – сканер, да многофункциональный медицинский робот, но именно последний пугал пациентов больше всего. В первые годы обучения на медтехе Юрий тоже долго не мог привыкнуть к этому чуду медицинской инженерной мысли. Такое впечатление, что концепцию робота взяли с дешевого нейроарта, а после добавили к нему детали от устаревшего медоборудования – немного от ИВЛ, УЗИ и рентгена, что-то от стоматологического и гинекологического кресел, но больше от хирургического и лабораторного оборудования. Но это видел доктор после многолетней практики обращения с роботом, пациент же видел стол и нависшую над ним пыточную машину.
– Лицом вниз, – скомандовал Юрий, натягивая перчатки и пристально разглядывая обнаженную спину шахтера, похожую на яйцо, из которого вылупляется дракон. Повреждения затронули поверхностный слой мышц спины: верхнюю трапециевидную мышцу, малую и большую ромбовидную мышцу, а также мышцу, поднимающую лопатку. Впрочем, окаменение постепенно начиналось и у глубоких мышц. Однако помимо очевидной затрудненной подвижности в области спины пациент не испытывал другого дискомфорта – ни боли, ни повышенной или пониженной температуры, никаких других отклонений в физических параметрах. Разве что чуть заторможенная реакция и медленный мыслительный процесс. С другой стороны, чего ждать от шахтеров?
Все анализы говорили о том, что у человека внезапно развился ФОП, редкая болезнь «каменные мышцы», вот только Юра с Андреем новичками в медицине не были, а у того же Андрея вообще чуйка на диагнозы была хорошая. Если Юрий еще сомневался, то Андрей был настроен решительно: это вирус, и вирус хитрый. Он хочет, чтобы все думали о фибродисплазии, не подозревая о том, что скрыто под маской ФОП на самом деле. «Он как мы с тобой, – шептал в голове доктора голос брата. – Не хочет, чтобы о нем знали, но нас-то обмануть сложно».
Когда Мозоль улегся на стол лицом вниз, гребень, росший под кожей спины, стал отчетливо виден. Скоро такие же наросты образуются у него по бокам, и прижать к телу руки будет уже сложно. Когда на прошлой неделе к доктору явился первый шахтер с такими симптомами, Юрий еще осторожничал. Андрей сразу подсказал, что нужно делать, однако доктор колебался до тех пор, пока не обнаружил, что болевой синдром у пациентов отсутствует полностью. Вирус что-то делал с нервной системой, блокируя болевые импульсы. У доктора даже руки зачесались провести ряд экспериментов, но время и место были не те. Если ему и повстречался незнакомый вирус, следовало скорее сойти с тропы – пусть этот вирус идет своей дорогой, им с доктором явно не по пути. Мешать ему Юрий не собирался, но и тот не должен был препятствовать его планам.
Активировав сенсорный экран робота, доктор быстро ввел пару команд и принялся глядеть в окно, будто потеряв интерес к происходящему. Он даже обезболивающее вводить не стал – зачем тратить ресурс, когда в нем нет необходимости. Шахтер, действительно лежал, словно на массаже, расслаблено опустив руки вдоль тела, тогда как робот методично дробил ему окостеневшие мышцы. У первого шахтера, с которым доктор провел похожую манипуляцию, еще ничего не срослось, но двигался он вполне сносно. Авось до конца месяца протянет терапия, а там следа доктора уже будет не найти – освоенная галактика большая.
Что Юрию нравилось в этих роботах, так это то, что они не задавали лишних вопросов. Сказали ломать спину, значит, он будет ломать человеку спину. Такое себе было лечение, зато на какое-то время к шахтеру вернется подвижность. А все Андрей выдумщик, Юрий сам такое придумать был не способен.
– Не больно? – спросил он пациента. Не из сострадания, но из любопытства.
– А должно? – с беспокойством вскинулся Мозоль.
– Нет-нет, все в порядке, – успокаивающе поднял руку доктор, а сам невзначай подумал, не вырезать ли кусочек кожи со спины этого недоумка? Его коллекция давно не пополнялась. Логичнее было бы отломать часть закаменевшей мышцы для последующего изучения, но доктор опасался вызвать недовольство вируса. Андрей считал, что трогать эту штуку было опасно, и Юрий с ним согласился.
Всего месяц осталось продержаться, а потом хоть эпидемия, хоть мор – доктора здесь уже не будет. А какие планы у всех были сначала на эту Элайю! Теперь же от амбиций остался этот жалкий огрызок человеческой цивилизации в виде серебряной шахты, да и то работать ей предстояло недолго.
Робот заканчивал ломать шахтера, доктор же занимался мазохизмом, глядя на унылый однообразный пейзаж, въевшийся в память так глубоко, что наверняка останется в его кошмарах до конца жизни.
База шахты СКВРД-10, которую местные называли просто «Сковородой», строилась по такому же типу, как и все снабжающие станции рядом с колониями: пять жилых модулей, модуль с ядерным реактором, обеспечивающий энергией всю станцию и шахту, интеграционный модуль, распределяющий энергию от реактора к другим ячейкам колонии, буровая установка, добывающая лед с глубин Элайи и перерабатывающая его в воду, грузовой модуль и рефрижератор. Внешне станция напоминала россыпь шаров, врытых наполовину в землю, но доктор был уверен, что именно так выглядит ад.