Стальное зеркало
Шрифт:
Три тысячи, думает Дени — это отряд с очень простой, но неприятной задачей: удержать переправу и участок берега до подхода основных сил. Восточный берег еще нужно захватить, но у полковника не так-то много солдат под рукой. Мы прикрыли побережье от Марселя до Арля, но не могли себе позволить распылять силы…
— Молодцы, — улыбается генерал, — какие молодцы!
Де Рубо доволен, как ребенок при виде праздничного пирога. И вовсе не потому, что аурелианцы угодили в расставленную ловушку или просто совершили ошибку. Потому что они никуда не угодили и не промахнулись. Наоборот, сделали то, чего от них никто не ждал, рискнули — и ухитрились-таки загнать армию Арелата меж двух огней. Генерала де Рубо это искренне радует.
И не со стороны Тулона — этого как раз ждали, — а со стороны реки. Со стороны чужого охраняемого берега, очень дорогого для штурма берега — Валуа-Ангулем не любит тратить своих, это чужих он не считает, а тут он, видно, рассудил, что все простые способы ему много дороже станут. И сунулся туда, где его, именно его с его пристрастием к экономии, не рассчитывали увидеть.
И еще один вывод можно сделать… у маршала под рукой люди, которым он полностью доверяет. Потому что и высадкой должен командовать кто-то очень хорошо знающий дело… брать с моря город, только что прихваченный противником, особенно этот город, тоже задача не из простых.
— Они собираются переправляться днем? — спрашивает де Рубо.
— Полковник предполагает, что во время отлива. Пока отдыхают. Полковник не велел стрелять — они укрылись за плетеными щитами. — Неплохо, кивает Дени. Ивы по берегам обеих рукавов Роны — полным-полно, щиты плетутся быстро, а стрелы на излете вязнут в них, не причиняя вреда. А из пушки не достать, только уже у самого берега, а там мелко.
Во время отлива — а какого именно? Маршал Валуа-Ангулем — большой любитель ночных высадок и штурмов. Его армия отлично вымуштрована и это дает ему преимущество в сумятице и хаосе ночных сражений. Но чтобы ночью оказаться у стен Марселя, переправляться нужно начинать уже сейчас. Что задумали аурелианцы?
Де Рубо, все еще улыбаясь, кивает, крутит головой — хрустят позвонки. Думает. Думать он будет недолго, от силы пару минут. Вестовой стоит навытяжку, лошадь подражает всаднику — замечательно тихая кобыла, даже с ноги на ногу не переступает. Почтительно ждут.
— У них что-то не готово с флотом… — наконец говорит генерал. — Задерживаются они, а не ночи ждут. Иначе бы уже начали. Дени, пошлите к Вилье, пусть свои плоты на часовую готовность по сигналу. Они к нам — и мы к ним. А вы, молодой человек, передайте вашему полковнику, что… если получится без особого труда сбросить, пусть сбрасывает и топит, а нет — пусть отходит. Спокойно так.
— Куда именно отходит, господин генерал? — Из вестового со временем выйдет толк. Привозить не вполне понятный приказ он не хочет.
— Да к нам же, к нам. Сюда. Как всерьез.
О боги, думает Дени, все воинственные боги древних, что ж это получается: наши, за ними аурелианцы, за ними, наверняка, подойдут из Арля — а в городе мы, город взят, но Аурелия собирается штурмовать его с моря, а мы еще и высаживаемся на том берегу… Есть на полуострове такое странное блюдо — лазанья. Разная начинка — и вся слоями. Так оно устроено гораздо проще, чем часа через три-четыре будет выглядеть Лионский залив с птичьего полета. Любит де Рубо слоеные пироги.
— Слушаюсь, господин генерал! — Лошадь вестовому уже подвели другую, охрану дали, он отбывает к полковнику. Дени распоряжается насчет плотов и возвращается. Из-за хитроумия Аурелии решительно некогда принять у городских старшин капитуляцию. А надо. Это не преждевременный шаг, что бы ни сочинял маршал Валуа-Ангулем.
Это — необходимость. Город должен перейти в руки Его Величества Филиппа по всем правилам. По закону. И прямо сейчас. Хотя за одно аурелианского маршала можно поблагодарить — и поблагодарить крепко — вид кораблей на Гиерском рейде начисто отбил у людей охоту прямо сейчас искать виновных и вообще объяснять марсельцам всю меру совершенной ими ошибки. Де Рубо был готов давить и грабежи, и расправы — и меры принял, но, спасибо Валуа-Ангулему, не пришлось. Над людьми злость просто в воздухе звенит, но все понимают: не до того.
Город взяли очень быстро, но как-то странно. Не скажешь, что легко. Двое суток Марсель достаточно лихо сопротивлялся, ожидая помощи с восточного берега, не дождался — но ворота не открыл. Это и не понадобилось. Ворота взяли сегодня на рассвете, драка перед ними вышла жестокая, насмерть — но когда в город вошли первые отряды — тут оказалось, что к настоящему сопротивлению, к тошным и трудным городским боям внутри никто не стремится. Ни засад, ни ловушек. Десяток сражений на улицах, вот и все. Удивительно легко, удивительно просто. Оставшиеся аурелианские части сдались. Памятуя об печальном опыте де Рэ до начала дня арелатцы все ждали какого-то подвоха, и вдвойне стали ждать, когда им сообщили о кораблях, собирающихся на горизонте — но подвоха пока не было. Остатки магистрата лебезили, суетились, размахивали платками и снимали шляпы, демонстрируя готовность к сдаче. Городская стража по их приказу убралась в казармы, их окружили, но никто не сопротивлялся. Жители забились по углам и подвалам.
Капитан подозревал, что войска в городе попросту получили приказ сдаться, если противник все же влезет в город, а атаку не удастся отбить быстро и без тяжелых потерь. Значит, маршал уверен, что в ближайшее время возьмет Марсель назад.
Понять, почему на восточном берегу тянули, Дени не мог. Скорее всего, у Его Хитроумного Величества в запасе отыскалось еще что-то полезное, и встало это полезное поперек горла… наверное, толедцам. И вышла у них еще одна заминка. Или — и кажется генерал думал именно так, их хотели поймать в городе. На переносе ноги. Только взяли, но еще не закрепились. Если сделать правильно, можно свернуть арелатскую армию как коврик, почти до самой Роны… дальше — нет, не получится.
Впрочем, Аурелия и не собиралась отбивать Арль. Не только в планах и донесениях соглядатаев при дворе об этом не говорилось ни слова — еще и ни одно действие аурелианской армии не указывало на то, что Арль западные соседи хотят вернуть себе — точнее, еще раз отобрать у Арелата. Образумились, не прошло и десяти лет — поняли, что город этот не их и аурелианским никогда не будет. Поздновато. С другой стороны… те планы кампании, что удалось добыть людям Его Величества, явно предназначались именно для чужих глаз. И судя по сегодняшнему, о многом из того, что аурелианцы собирались делать, вслух не говорил никто и нигде. Ни в Орлеане, ни в Нарбоне. Так что сюрприз наверняка не последний.
К вечеру они обрушат на нас с моря все то, что успеют погрузить. Очень много. До четверти армии — тысяч восемь, не меньше. И это только десант. Первый, морской. Второй, сухопутный — с севера, наверное, будет не меньше. И еще половину маршал оставит на завтра. А артиллерия в Марселе… была хорошая, вот только за время осады практически кончились боеприпасы. Свою мы успеем подтянуть и разместить, если сухопутный десант придет не раньше утра. И боеприпасы… а они понадобятся. Но если генерал счастлив, как ребенок перед пирогом со свечкой, значит, все будет хорошо. Значит, у него на поясе полный кошелек сюрпризов и в самом поясе кое-что зашито.